Декларация независимости или чувства без названия (фанфик Сумерки) - Kharizzmatik

– Ты прав. Это нечестно. Алек, может, и делал собственные ошибки, но, когда я сказала прошлым вечером те же самые слова, он высказал то, над чем я даже не думала. Он сказал, что ее жизнь, может, и не принадлежала ей самой, но смерть была ее собственной. Она не могла жить, как хотела, но умерла по своему желанию. Она приняла первое решение в своей жизни, прошла через него, и никто не может забрать его у нее. Никто из нас и не должен. Мы должны уважать ее решение, как бы тяжело это ни было.

Я повернулся, удивленный ее словами, и мое сердце застыло, когда я увидел фигуру за нами. Я подпрыгнул и закричал, хватаясь за грудь, потому что был пойман врасплох.

– Боже, Белла. Ты, б…ь, испугала меня, – сказал я.

Я не имел понятия, сколько уже она стоит там, но она смотрела мимо нас на деревянный колышек в земле. Она коротко взглянула на нас, но ничего не сказала, проходя мимо к маркеру, и скорчилась над ним. Эсме взяла меня за руку.

– Дадим ей несколько минут, – сказала она, уводя меня.

Сначала я сопротивлялся, но она потянула меня и посмотрела взглядом, означающим «уходи, на хрен». Я в последний раз взглянул на Изабеллу, повернулся и ушел назад к «Вольво». Я оперся на капот и скрестил руки на груди, наблюдая за Изабеллой, сидящей на земле.

Она оставалась там какое-то время, перебирая пальцами вскопанную землю. Я не мог слышать со своего места, говорила ли она что-нибудь, но на самом деле это не имело значения. В любом случае, ее мама знала все, что она хотела сказать, точно так же, как и моя мама это знала.

– Мы ошиблись, – сказала Эсме, когда Изабелла встала и начала отряхиваться.

Она медленно пошла к нам, и я вздохнул, глядя на свою тетю.

– Что на этот раз? – спросил я.

Она грустно улыбнулась, похлопав меня по щеке.

– Мы сказали, что Рене… или, лучше, Бри… не имела шанса на жизнь, но ошиблись. Она жива. Она живет внутри Изабеллы, и всегда будет жить, – сказала она.

Я нерешительно кивнул, и она шепотом попрощалась, когда подошла Изабелла, пройдя мимо нас и залезая в машину, не произнеся ни слова.

Фактически, Изабелла едва сказала хоть слово за несколько дней, прошедших после этого. Я не мог заставить ее поесть, и сон был краток для нас обоих. Мы оставались в гостинице в Финиксе до конца недели, заблокировавшись от мира, но к началу следующих выходных я понял, что пора ехать. Боргата покинула Форкс, мой отец остался жив, инцидент в Финиксе был, очевидно, под контролем, и пора было возвращаться к жизни.

Дорога была напряженной и молчаливой, и каждый час казался вечностью. Я часто останавливался в течение дня, чтобы устроить перерыв, и к концу воскресенья мы приблизились к границам Форкса. Я подъехал прямо к дому и припарковался за отцовским «Мерседесом», вылезая и потягиваясь. Изабелла вылезла и направилась прямо в дом, даже не позаботившись подождать меня, но я последовал за ней. Она открыла дверь, и мы, зайдя в холл, оказались лицом к лицу с моим отцом.

– Привет, дети, – тихо сказал он, с любопытством оглядывая нас.

– Да, привет, – пробормотал я.

Изабелла кивнула в знак приветствия.

– Доктор Каллен, сэр. Могу я уйти?

Он застыл и уставился на нее с глубокой заботой в глазах.

– Да, конечно, dolcezza. Тебе не надо спрашивать. Ты свободна делать все, что хочешь.

Она коротко взглянула на меня и поднялась по лестнице. Я застыл, наблюдая, как она исчезает из поля зрения.

– Я собираюсь в кровать, – пробурчал я, поднимаясь по лестнице вслед за ней, и услышал вздох моего отца.

– Эдвард? – сказал он.

Я остановился и повернулся к нему.

– Просто дай ей время.