Красный кардинал - Влада Ольховская (2020)

Он догадывался, почему Павел ведет себя именно так. Каждый по-своему справляется с чувством вины, и некоторые делают это глупо. Павел ведь был старшим в их семье — и он в свое время тоже принял участие в давлении на Александру, потому что он всегда и во всем поддерживал папашу. Если он признает, что она не соврала, ему придется принять, что из-за него ее много лет пытали, ее жизнь сломалась — и прежней уже не будет никогда, что она потеряла лучшие годы из-за их с отцом упрямства!

А такое признание — слишком большая ответственность. Поэтому ему проще верить, что он ни в чем не виноват, что настоящая Александра погибла. Существо, которое явилось занять ее место, нужно не поддерживать, а остановить. Вот тогда он, Павел, не будет предателем, он будет героем!

Ян не собирался давать такую поблажку его совести, и Павел это понял. На несколько долгих, бесконечных секунд на кухне повисла пауза, бетонной плитой придавившая их обоих. Но потом Павел продемонстрировал, что он и правда хороший адвокат: он сменил тактику:

— Хорошо, даже если она сказала правду, она все равно может быть очень опасна! — Да ну?

— У тебя с ней самая крепкая связь, ты — ее близнец, именно ты должен убедить ее пройти лечение, а не таскать с собой на места преступления, где человеку с ее диагнозом совсем не место!

— Каким еще диагнозом? — опешил Ян.

— Я не знаю, каким, я не доктор! Но какой-то диагноз у нее точно есть, не может не быть после таких событий. Она рассказывала тебе, что именно с ней было? Что с ней делали? Что делала она?

— Ты и правда хочешь во всех подробностях услышать, как нашу сестру пытали и насиловали? — холодно осведомился Ян.

— Да нет же! Не перевирай мои слова! Мне жалко Сашу, правда, и я хочу ей помочь… Но не подыгрывать! Если она намерена вернуться в эту семью, она должна быть честной до конца. Пусть расскажет, причиняла ли она кому-нибудь вред, были ли у нее нервные срывы, с кем она жила все эти годы — пусть все расскажет! Иначе я не позволю ей подходить к нашим детям, к моему сыну и к детям Нины!

— Александра, насколько мне известно, и не рвется к вашим детям. Я, к слову, тоже никогда не рвался. Они милые, спору нет, но на расстоянии они еще милее.

— Но ведь дело не только в детях, — не унимался Павел. — Я волнуюсь за тебя! Когда речь заходит о Саше, ты уязвим. Вы всегда копировали настроение друг друга. Теперь ты можешь перенять ее безумие, лечить придется вас обоих!

— Вон пошел.

— Спроси у нее, где она была! Не четырнадцать лет — двенадцать! Допустим, два года она была в плену и не могла связаться с нами. Но потом — могла, да только не хотела! Узнай, почему она не хотела, черт побери!

— Пашка, у меня был охренительно тяжелый день. Я застрял в расследовании, где на кону жизнь маленькой девочки, а у меня нет ни одной толковой версии, которая помогла бы ее спасти. А тут еще и мой брат ведет себя как полный дегенерат. Уж прости, но я не настроен на дипломатию. Либо ты уходишь сам, либо я тебя вышвыриваю.

— Я уйду! Уйду, но это еще не конец! Я добьюсь того, что ты протрезвеешь и правильно посмотришь на вещи. Не веришь мне — поговори с Ниной.

— Спасибо, мне пока хватает общения с другой сестрой.

Павел все-таки ушел, а Яну отчаянно захотелось проветрить квартиру. На душе было гадко. Нет, он не поверил ни единому слову старшего брата. Ему просто было обидно за Александру. Они ведь все ей должны, все! За то, что позволили отцу распоряжаться ее жизнью, что упустили ее побег, что не нашли ее, не спасли, не вернули… А вместо того, чтобы просить прощения за это, Павел напялил нимб и пытается убедить всех в своей правоте.

Он даже не представляет, как сильно заблуждается. Ян точно знал это не как близнец. Александра уже рассказала ему достаточно о месяцах, проведенных в плену, чтобы он ни в чем не сомневался. Он понимал, почему ей понадобилось двенадцать лет, чтобы прийти в себя.