Пальцем в небо - Маргарита Ардо (2019)

И я рассказывала: о том, что нашла буквально через небоскрёб языковой клуб и записалась туда на испанский по ускоренной программе; о том, что Эми, кажется, ко мне начала привыкать, и мы даже один раз вместе пили чай; о том, что Филипп научил меня делать паэлью, а его девушка, симпатичная китаянка Ли, точёная, как статуэтка, тоже оказалась на начальном сроке, и мы с ней решили ходить вместе на йогу для беременных. На двадцать третью улицу. Джек обрадовался и сказал, что надо будет переехать за город компанией и растить карапузов оптом. Я рассказала, что мне и Филипп, и Ли очень понравились, а я накормила их традиционным пирогом с капустой по прабабушкиному рецепту, с которым возни много, но в итоге пальчики оближешь.

— Я бы тоже не отказался, — грустно признался Джек, но тут же встрепенулся с пионерской улыбкой: — Чувствую, ты эту парочку так прикормишь, что потом на пинках из дома не выставим.

— Ну и пусть. Они хорошие.

Потом я рассказывала о том, что уже три раза завтракала в Вольфганг Стэйк-хаузе с мистером Уиллом Баррелом. Мы с ним обменивались стихами и историями: он — в основном об Америке прошлых лет, я — о России.

— Кажется, он — сундук с изречениями, — с восторгом говорила я. — На любую ситуацию имеется готовый афоризм. Или он сам такой мудрый. Но пиджаки у мистера Уилла — это нечто: жёлтый, розовый, оранжевый, ты бы видел!

— Эй, балерина, этот стиляга к тебе не подкатывает? — прищуривался Джек.

— Ему девяносто! — смеялась я.

— Смотри у меня, — грозил пальцем мой любимый мужчина и вздыхал: — Хорошо, что ты есть.

Наверное, его там уже совсем допекли… Но я перестала спрашивать, когда он закончит свои дела, потому что эти вопросы его очевидно расстраивали. И без того осунулся ужасно!

В следующий раз я честно рассказывала о том, что Меделин снова звала меня в Женский клуб, а я отказалась. И сачканули мы вместе с Тэйлор. Живой джазовый джем-сейшн с настоящими афроамериканцами, выдувавшими все щёки в саксофоны в культовом клубе Джи-Мьюзик, был куда более захватывающим, чем заседание вредных пластиковых куриц.

Я просила Джека не ругаться, но говорила совершенно честно, что мы с Тэйлор ходили на две выставки, и это было здорово. Мой блог, на удивление, читали всё больше и больше. Причём не только соотечественники. И они хотели ещё! Про вид из окна нашей квартиры я уже написала…

К счастью, галерей в Нью-Йорке было видимо-невидимо, и некоторые по вторникам даже открывали бесплатный вход. Я вскользь упомянула о том, что на выставках встречала знакомого Тэйлор — критика Тома Лебовски. А потом, поразмыслив, даже рассказала со смехом эпизод с Моникой, чтобы не было сюрпризом, если злопыхательницы постараются нас рассорить. Увы, Джек разозлился. К счастью, не на меня. Наверное, у Моники покраснели уши, закипели и отвалились от всех ласковых слов, которые послал ей Джек. Ох…

Но именно поэтому я умолчала о том, что этот Лебовски явно открыл на меня сезон охоты. Было в наших с ним регулярных случайных встречах что-то странное. Том Лебовски вроде бы и не ухаживал за мной, но был рядом. Постоянно. Случайно нарисовывался в кафе, где мы пили кофе. Или на вернисаже. Рассказывал всё обо всём. В смысле, об искусстве.

Ему было, чем поделиться — недаром красавец Лебовски считался звездой Нью-Йорк Таймс, и однажды я даже видела автобус с рекламой его фирменной улыбки и со стопкой книг под рукой. Конечно, можно было попросить мистера Лебовски дать совет о том, как добиться успеха и порасспрашивать, что надо, чтобы попасть в Нью-Йорк Таймс. Но, боюсь, он воспринял бы это превратно. И так слишком уж дымчатым становился его взгляд, когда наши глаза встречались. Мне это не нужно!

Однажды встретив критика на углу 42-й улицы, я с подозрением спросила:

— Мистер Лебовски, вы следите за мной?