Беглец - Виталий Останин

Примерно то же самое происходило сейчас на переднем крае двух других крепостей — Левой и Правой. С той лишь разницей, что корейских судов там было значительно больше, и мои речные монстры оказались облеплены атакующими со всех сторон. Но борт в борт пока никому подойти не удалось — застопоренные джонки мешали это сделать. Вряд ли, конечно, это продлится долго.

Сражение на реке вступило в свою решающую фазу.

Глава 88. (Не)конвенционная война-2

Три речных крепости были скреплены между собой массивными цепями, не дающими врагам войти между ними и атаковать с флангов, а с тыла прикрыты восемью десятками трофейных джонок и десятком не представляющих никакой ценности баркасов со стрелками на борту. Атаковать их можно было только во фронт, а левую и правую еще с флангов. Обойти же крепости с тыла корейцы хоть и могли, теоретически, но тогда они попали бы в клещи между моим резервом и стрелками с крепостей. Они это понимали, поэтому и были вынуждены атаковать в лоб.

Задача крепостей на реке такая же, как и на суше: стоять, не пускать, умирать. Резерв же я рассчитывал и вовсе в дело не пускать, лишь в том случае, если у защитников крепостей дойдет до «умирать», они помогут. Но не раньше. Слишком велика вероятность того, что резерв корейцев — еще около сотни судов — только этого и ждет.

На реке мои сюрпризы почти закончились. На берегу я еще смогу несколько раз неприятно удивить противника, но на воде они уже видели все мои возможности. Да и ресурсов на повтор любой из хитрости у меня не хватит. Закончились брандеры, подошли к концу запасы ядовитой смести из извести и мышьяка. Только огонь остался — огромные запасы горючей смеси, что-то вроде китайской версии «греческого огня», которым были забиты трюмы трех речных мониторов. Очень надеюсь, что мне не придется отдавать приказ и сжигать мощные оборонительные укрепления. Но если мне выпадет шанс этим уничтожить весь мобильный флот корейцев, я пойду и на это.

Примчался Бык, везя качающуюся в седле Юльку. Бережно ее снял с лошадиной спины, под руку подвел ко мне.

— Ты умница, — поплевывая на правила поведения в китайском обществе, нежно тронул я губами висок жены. — Отличный был выстрел.

— Жаль, я его не видела! — сделала неудачную попытку улыбнуться девушка и тут же сморщилась от головной боли.

Выглядела она настолько истощенно, что я не удержался и обнял жену, прижимая к себе. Ее отец, глядя на эти нежности, не мог не поджать губы, отчего его лицо сразу превратилось в ощипанную утиную задницу. Даже слова ей не сказал, а девчонка, между прочим, на сто сорок шесть процентов выложилась и сделала возможным уничтожение почти десятка судов противника.

— Садись, — я устроил супругу в плетеное кресло, которое по моему знаку доставили слуги, сам же остался стоять.

В душе тут же начался неравный бой между продавцом-консультантом из двадцать первого века и Стратегом из третьего. Первый проигрывал всухую, но все еще постреливал мыслями-образами: «Зачем тебе это все? Эти смерти? Эти победы? Зачем тебе доводить любимую женщину до предсмертного состояния от истощения „маны“? Неужто не хватило бы небольшого куска Китая для тихой мирной жизни вместе с ней?»

Второй, пользуясь подавляющим численным превосходством в доводах и тяжелой броней аргументов, крошил его позиции с легкостью. «Здесь никогда не будет покоя. Здесь выживет только сильный, хитрый и жестокий. Это дикий век, никого доводы разума не тронут. Тихая и спокойная жизнь не появляется в результате бегства от опасности. Ее можно сделать только самостоятельно и, как правило, на трупах врагов».

— Все плохо? — по-своему поняла мою задумчивость Юэлян.

— Нет, что ты! — воскликнул я, приседая рядом. — Пока Ля Ину удается держать когурё на расстоянии.

«Не понимаю, правда, каким образом!» — но это я уже добавил только мысленно.