Обещания богов - Обещания богов (2022)

Посетители хранили молчание, такие же неподвижные, как трупы, которые только что были перед их глазами. Хозяин предложил им присесть — вокруг стояли грубые кресла, прикрытые звериными шкурами, — но те предпочли остаться на ногах, как приговоренные ждут у подножия виселицы.

— Судя по виду, вы совсем закоченели, — заметил Менгерхаузен. — Я сделаю вам кофе.

Маленький толстячок направился к печке из эмалированного чугуна — там грелся кофейник. Чашки, ложечки, сахар. Медик действовал не спеша, не дрожа и не проявляя ни малейшего страха. Его шевелюра оставалась такой же густой и такой же взлохмаченной. Словно ее сбрызнули коньяком и подожгли.

Каким бы нереальным это ни показалось, но когда он протянул каждому его чашку, посетители сняли перчатки и приняли ее. Независимо от гнева, отвращения и любых этических соображений они подыхали от холода — и горячий кофе, видит бог, был именно тем, что им требовалось.

Бивен выпил свой залпом и даже не ощутил ожога в горле. И все же несколько секунд спустя в груди разлилось тепло. Он подумал о Вирте, которому только что перерезал горло, — пятно его крови еще оставалось у него на рукаве. Подумал о человечьем жире, о выделанной коже, об органах, плавающих в своем соку…

— Для меня все это дело прошлое, — бросил акушер, усаживаясь за письменный стол. — Здесь я обустроил себе берлогу. Продолжаю свои исследования подальше от войны и от Берлина… Стал отшельником.

Будь у него под рукой топор, Бивен с радостью раскроил бы хозяина пополам, прежде чем скормить куски собакам. Но это было бы тактической ошибкой. Он пришел сюда за истиной и не желал упустить ни слова.

Тот продолжал разглагольствовать, доставая свою трубку:

— Я не знаю, куда нас заведет эта война, и не хочу об этом думать. Сижу себе скромно в своем глухом углу и работаю над исследованиями, которые позволят Третьему рейху и всему человечеству в целом жить лучше, стать и счастливее, и здоровее…

Голос рыжего лился как бальзам. И эта тихая дача с ее запахом елок действовала на удивление успокаивающе. Как будто на окраине ада обнаружился теплый уютный закуток, где дородный человечек в матросской блузе покуривал длинную трубку из человеческой кости.

— Мы не для того пришли, чтобы слушать твой треп безумного ученого, — оборвал его Бивен.

— Отлично, — откликнулся Менгерхаузен. — У вас есть вопросы?

Бивен сделал шаг вперед. Вопрос у него был всего один:

— Что такое «операция „Европа“»? И как она связана с Адлонскими Дамами?

— Кто вам о ней сказал?

— Магда Заморски.

— Эта милая Магда… Она оказалась самым страшным нашим врагом.

Они переглянулись. Значит, Менгерхаузен знал все. Тот спокойно набивал трубку. Его движения были мягкими, мирными. Из него получился бы отличный дедуля.

— Ты ведь представляешь, как функционирует рейх, верно? — спросил он, внимательно глядя на Бивена.

Оберст-лейтенант не ответил. Менгерхаузен снова встал. Он взял листок с письменного стола — наверняка список приговоренных или пациентов на обработку, — свернул его в жгут и сунул кончик в печку.

При помощи этого маленького факела он разжег трубку, выпуская густые клубы дыма и звучное «пуф-пуф-пуф».