Госпожа - Лиза Хилтон (2017)

Я без особых затруднений проследила за юношей до фонтана Сен-Мишель, потом последовала за ним в лабиринт узких улочек Латинского квартала, испорченного неоновыми вывесками кебаб-закусочных. К вечеру похолодало, поэтому я ощутила прилив благодарности, когда он зашел в закусочную, и я тоже оказалась в пропахшем жиром теплом воздухе. Я притворилась, что изучаю написанное на стене меню, а он пожал руку парню, стоявшему за фритюрницей, и что-то сказал ему по-арабски. Я встала в очередь, прислушиваясь к их разговору, который уже начинал раздражать уставших ждать покупателей, наконец парень за стойкой пожал плечами, сделал кебаб с курицей и огромной порцией салата и картошки фри, запихнул все в питу, вручил моему незнакомцу, кивнул и подмигнул. Парень протянул руку за кебабом, рукав задрался, и я заметила, что часы у него «Ролекс». Кажется, и правда «Ролекс». Но зачем человеку, который носит такие часы, ходить в шаверму? Он вышел с кебабом на улицу, встал за один из столиков, принялся жадно есть, явно пытаясь не запачкать руки и одежду, а я пила кофе и наблюдала за ним. Потом мы пошли дальше, он зашел в туалет в находившемся неподалеку «Макдоналдсе», затем перешел через мости направился на восток в сторону Центра Жоржа Помпиду, потом снова на восток. Я с легкостью шла за ним, потому что он часто останавливался поговорить по телефону. После гадкого эспрессо из шавермы у меня пересохло во рту, но я не решалась остановиться купить воды, чтобы не упустить клиента. Он бродил по улицам еще с час и где-то в начале девятого наконец уселся за столик в летнем кафе в Бельвиле. Об этой части города я когда-то и мечтать не могла: даже столики в кафе выглядели так, будто с легким презрением приподнимали юбки, чтобы возвыситься над тем, во что теперь превратился этот район. Я неохотно сняла с плеч пашмину и уселась в дальнем углу террасы. Официант явно не спешил принять заказ, но в конце концов мне принесли совершенно жуткое божоле, а мальчишке — «Рикар». Что ж, освежает дыхание. Я старалась пить так же медленно, как мой клиент, и мне показалось, что прошел как минимум год. Он бесцельно крутил в руках телефон, я читала последний роман Уэльбека, украдкой поглядывала на клиента и, поморщившись, делала глоток.

Я была уверена, что до настоящего момента не попадала в его поле зрения, но в этом кафе, кроме наших, было занято только два столика, и, листая журнал, я почувствовала, что он смотрит на меня. Подняв глаза, я мельком встретилась с ним взглядом — намеренное избегание контакта показалось бы неестественным. Он кокетливо захлопал своим густыми черными ресницами, и я снова уткнулась в книгу. Через некоторое время он встал. Я уже положила монеты на блюдечко для оплаты, чтобы в любой момент быть готовой последовать за клиентом, но не стала торопиться, принялась завязывать волосы в хвост и смотрела, как он уверенным шагом направляется к ближайшему перекрестку. До этого он просто убивал время, а вот теперь у него появились дела. Я держалась метрах в тридцати позади него, не упускала его из виду, лавируя между женщиной в яркой африканской одежде, толкавшей перед собой детскую коляску, и фургоном, стоявшим на разгрузке у мясной лавки халяль. Он свернул в тупиковый переулок между рядами серых домов — брутальный современный квартал геометрически правильной формы, отвратного вида даже по стандартам двадцатого округа. Старик-араб в джеллабе палевого цвета сидел за столиком перед домом под мерцающей неоновой вывеской и раскладывал пасьянс. Старик поздоровался с парнем, угрожающе сверкнув золотыми зубами, мой клиент зашел в фойе клуба и спустился вниз по лестнице справа от знака «Выход». Возможно, здесь он и живет.

Сидевший у дверей старик даже не оторвался от своего пасьянса и обратился ко мне:

— Ты подруга Оливье?

— Э-э-э, ну да, — ответила я, не имея ни малейшего представления о том, кто такой Оливье.

— Двадцать.

Я протянула ему купюру и последовала за клиентом.