Ты мой закат, ты мой рассвет - Айя Субботина (2020)

Задерживаюсь, чтобы посмотреть на нее сзади. Она теперь и ходит иначе: переваливается как утка, туда-сюда. И когда останавливается перед очередным прилавком, смешно, с задумчивым видом, складывает руки на животе.

Достаю телефон, чтобы потихоньку, пока не видит, сделать пару фоток на память. Йени не очень любит фотографироваться сейчас, говорит, что боится, если буду рассматривать ее страшненькие снимки и перестану видеть в ней неземное существо.

Только потому, что увлечен игрой в шпиона, не сразу понимаю, что кто-то сзади вроде как со мной разговаривает.

Поворачиваюсь, чтобы отказаться от помощи консультанта, но это другой человек. Не к ночи будь помянута, хоть на часах только три.

— Привет, Антон, - натянуто, словно через силу, улыбается Наташка. - Думала, у меня что-то с глазами, и показалось. Что ты тут делаешь? У тебя новая телка - и ты решил подкатить к ней через ребенка?

Даже не знаю, что меня удивляет больше: то, что в огромном городе мы все-таки каким-то образом столкнулись, или место, где мы даже в теории столкнуться не могли. Хотя, это большой детский супермаркет и отдел для новорожденных -только один из множества других.

Опускаю взгляд на руки Наташки - она и правда держит небольшой бумажный пакет с логотипом торгового центра. Наверное, купила что-то сыну.

Кстати, кольца на ее пальце больше нет.

Сначала хочется посочувствовать ей, а потом замечаю ее хорошо знакомую ухмылку и то, как она держит эту несчастную покупку. Надо же, а ведь это специально для меня представление. Показательное «Я свободна сегодня вечером».

— Неплохо выглядишь, - говорю в ответ на ее яд. Не опускаться же до спора с бестолковой злой бабой в самом деле.

Мое «неплохо» определенно рушит ее планы на дальнейшее развитие разговора.

— Ты тоже ничего. - Говорит сквозь зубы и через силу. А взгляд уже цепляется в содержимое моей корзинки.

Оно красноречивое: соски, одежда размером для новорожденных, пара бутылочек разных размеров, парные соски в упаковках.

Наташка поджимает губы.

Так старается найти достойный ответ, что забывает о своем правиле не морщиться

— и ее лоб покрывается «гармошкой» морщин.

— Ты же не хотел детей... - Она нервно, трясущейся рукой поправляет волосы.

— Я не хотел их не от той женщины, - поправляю ее. Потому что это правда.

Потому что, когда Наташка пыталась продавить меня на общего ребенка, я сказал ей правду. Ту, которую по глупости потом повторил Очкарику, еще не зная, что именно с этой женщиной мне в итоге захочется и коляски, и живот, как глобус, и строить новый дом.

— Ты... до сих поре ней?-продолжает допрос Наташка.

Я бросаю взгляд в коридор между стойками с детской одеждой - Очкарик отошла в самый конец и увлеченно перебирает маленькие вешалки с нарядами. Там, где она стоит, Наташку точно не видно. Не хотелось бы расстраивать ее разговором, который просто дань прошлому. Наверное, у всех в жизни случаются вот такие «отголоски прошлого», когда встречаешь человека спустя какое-то время и хочется искренне пожать ему руку и поблагодарить: «Спасибо, дорогая, благодаря тебе я научился ценить нормальных женщин».

Но говорить это вслух как-то неправильно.

Я же не терпила, чтобы поливать грязью женщину, с которой когда-то трахался. Она замечает мой взгляд, делает шаг в сторону, глядя мне за спину.

Прищуривается.

А потом отшатывается, словно от удара.

Как будто, несмотря на кучу доказательств и фактов прямо в лицо, до последнего не верила, что я действительно могу остепениться с одной женщиной и даже решиться на общего ребенка.

— Я же тебе верила, когда ты... ты... - Наташка шипит все громче и громче, так что приходится взять ее за локоть и затолкать обратно за полку.

— Надеюсь, у тебя все будет хорошо, - заглушаю ее начинающуюся истерику.