Твоя на одну ночь - Ева Ройс

Подняла кофту, обнажая пока что плоский живот, дотронулась ладонью до кожи.

И быстро смахнула набежавшие слезы.

Вечером мне позвонил Джеймс, только я не решилась ему рассказать. Все равно боялась его реакции.

Он был радостный, сказал, что закончил проект, над которым долго работал. Позвал меня к себе на ужин…

И его слова были такие… Теплые? Какие говорят лишь близкому человеку. И я согласилась.

Я не знала, что будет дальше. Я не знала и даже пока не хотела пока знать. Все потом.

Он заказал мне такси.

Может, у наших отношений есть возможность перерасти в нечто большее? Может, не одна я люблю его? Может, мои чувства взаимны?

Так что у нему я пошла немного ободренная этой мыслью. Но кто же знал, что эти наивные желания рассыпятся на тысячу осколков?..

Меня действительно ждал ужин, накрытый для двоих. Но сначала бесконечно сладкий поцелуй, от которого становилась так тепло на душе, так светло и хорошо, что почти забылись все тревоги и страхи.

– Черт, теперь я хочу совсем не есть, – оторвавшись от моих губ, произнес Джеймс, прижимая меня к себе и давая ощутить это “совсем не есть”.

Я лукаво улыбнулась, поцеловала его в подбородок и горячо прошептала:

– Идём в… столовую!

– Страшная женщина, – рассмеялся он. – Ладно, идём.

И меня, легко подняв на руки, понесли в нужном направлении. А я обнимала его за шею и ощущала, как циркулирует по моим венам не кровь, а концентрированное счастье. И приняла решение – после ужина обязательно расскажу про свою беременность.

Ужин был восхитительный – рыбу, приготовленную на гриле, не стала есть – не захотелось, а вот овощей, запеченных с сыром, я поела досыта. Все же я сегодня ничего ела – просто в горло не лезло.

Ну а дальше шло прекрасное дополнение вечера – обжигающие поцелуи, плавно перетекающие все ниже, дыхание в такт и вновь безграничное счастье.

К слову, до спальни не дошли, остановились в гостиной, на кожаном диване, который Джеймс за секунду раскрыл. Однако было все равно. Мелочи. Сейчас было важно другое – его движения, жар, что становился все сильнее, он и опять он.

Потом, когда жар остыл, оставив в теле лишь приятную усталость, мой мир пошатнулся, при этом растеряв почти все краски.

– Включить телевизор? – улыбаясь, спросила я, удобнее располагая голову на его плече.

– Если хочешь, – ответил Джеймс, играющийся с моими волосами, а другой рукой выводящий что–то на моём животе. Было немного щекотно, но в то же время так… Так волнующе.

Мне вот хотелось чем–то заполнить тишину гостиной, создать фон и, собравшись с духом, рассказать Харрисону, что у нас будет ребеночек.

Потянулась за валяющимся пультом и включила плоский телевизор, что висел прямо напротив нас на стене.

И… И он показал детский канал. С мультиками.

Может, это знак?..

– Так вот что ты смотришь! – со смехом сказала я, разглядывая уточек, которые показывал широкий экран.

Джеймс, несколько удивленный, тоже улыбнулся:

– Ты меня спалила. – И добавил: – Все, больше не буду, только не наказывай.

– Слушай, – сердце начинает биться быстрее. – А ты бы хотел… Ребенка?

– Хм… Сейчас нет, не вижу себя в роли отца. Когда–нибудь потом, женившись, и только от любимой женщины.

Сердце пропустило удар.

– А если бы, например, я была беременна? – спрашиваю и жду, затаив дыхание, ответа. – Ты бы…

– Не говори ерунды, – он навис надо мной, обдавая дыханием мои губы, взял из моих непослушных пальцев пульт и выключил телевизор. – Пусть не подглядывают.

Я не реагирую.

“Только от любимой”… “Когда–нибудь”…

Больно.

Настолько, что хочется завыть, кричать, царапаться и опять кричать.

“Не говори ерунды”…

Больно, невероятно больно. Настолько, что словно все внутри выворачивают – мышцы, сухожилия, кости…