Только между нами - Алайна Салах

В моей руке — ключи от квартиры Матвея. Ему нужны чистые вещи, а ещё он настоял на том, чтобы я ночевала у него.

Что бы Матвей ни говорил о своей готовности к случившемуся, это ничуть не спасает меня от неподъёмного груза вины. В моих силах было сделать всё по-другому. Быть смелее. Отказать ему в ухаживаниях. Развестись раньше. Предусмотреть все риски. Не выходить замуж за Романа, в конце концов. «И не встретить Матвея», — подсказывает внутренний голос. Если бы можно было повернуть время вспять, смогла бы я переиграть прошлое и добровольно отказаться от знания, как на самом деле мужчина может относиться к женщине?

Когда сажусь в машину, то первым делом набираю Тане. Полгода назад её отец лежал в больнице с инсультом, и она нанимала для него сиделку. Мне нужен её телефон.

То, что жизнь совершила поворот на сто восемьдесят градусов, ощущается во всём. Об этом кричит моё бледное напряжённое лицо в отражении опущенного козырька, смятая ткань юбки, район, в котором я практически не бываю, и часы на приборной панели, показывающие начало десятого. Сегодня рабочий день, и в этот момент я должна была доделывать отчёт к совещанию. А вместо этого еду в дом, который даже под дулом пистолета больше не назову своим, в надежде застать там мужчину, которого никогда по-настоящему не знала.

Когда я подъезжаю к знакомым кованым воротам, понимаю, что с большой вероятностью Романа дома нет. Разве новость о моей измене и то, что он сделал с Матвеем, — повод не появляться в офисе?

Это ещё одно доказательство, насколько плохо я знаю собственного мужа. Судя по представительскому седану, припаркованному во дворе, Роман дома и даже принимает гостей. Я оглядываю приметное сочетание букв и цифр на заднем бампере и ощущаю холодное покалывание на коже. То же самое было, когда Матвей не брал трубку. Так даёт о себе знать плохое предчувствие.

Запах в доме изменился всего за одну ночь, став отталкивающим и чужим. Сначала я даже думаю не разуваться, но в последний момент сдаюсь и избавляюсь от туфель. Домработница не виновата в том дерьме, которое происходит между мной и Романом.

Мужа и его гостя я застаю на кухне, сидящими за столом. Даже не знаю, что сильнее ударяет по психике: угадывающийся запах перегара и налитые кровью глаза мужа либо же то, что в его собеседнике я узнаю генерала-лейтенанта полиции, пару раз присутствовавшего на днях рождения Романа.

— А вот и супруга моя приехала, Вадим, — с фальшивым благодушием объявляет Роман, поднося ко рту чашку.

Даже с явного похмелья он одет в брюки и рубашку. Последняя, правда, наполовину расстёгнута.

Вадим Борисович Скворечников. Из недр памяти выныривает имя раннего гостя.

— Здравствуйте, — сдержанно здороваюсь я.

Скворечников приветствует меня не менее сдержанно и, отодвинув от себя недопитый кофе, протягивает Роману руку.

— Не буду вам мешать. Твой вопрос без внимания не оставлю, Ром. Будем на связи.

Я смотрю, как Роман отвечает на рукопожатие, и чувствую подкатывающую к горлу кислоту. Это снова бунтует интуиция, подсказывая, что их встреча случилась не просто так.

Скворечников уходит, и мы с Романом остаёмся стоять одни. Он будто бы забыл о моём присутствии: оглушительно хлопает шкафами в поисках хрен пойми чего, пару раз включает воду и тычет в кнопку на кофемашине, наполняя новую чашку, хотя в той, из которой он пил, осталось больше половины.

— Матвей в больнице, — выплёвываю я, не в силах ещё хоть секунду наблюдать за его неуклюжими телодвижениями. — У него сломаны челюсть и рёбра. Сотрясение… Отбита почка… В какой момент ты перестал быть человеком и превратился в жестокую, одуревшую от власти скотину?

— Успела уже в больницу скататься? — брезгливо отзывается Роман, продолжая стоять ко мне спиной. — Скажи спасибо, что щенок живым остался.