После меня - Линда Грин (2018)

– Все в порядке, – говорю я, наклоняясь, чтобы поднять щетку, которую она уронила, и передаю ее ей. – Я забыла, что вы будете находиться здесь.

– Спасибо, – говорит она, беря у меня щетку. – Вы – миссис Гриффитс. Я видела вас на фотографии. – Она показывает в сторону гостиной. – Простите меня за то, что я смотрела, но это очень красивое платье.

– Спасибо, – отвечаю я, и мое дыхание снова становится нормальным. – Пожалуйста, называйте меня Джесс.

Она вытирает руку о фартук и протягивает ее мне:

– Рада с вами познакомиться. Меня зовут Фарах.

Джесс

Ноябрь 2008 года

Когда поезд трогается с вокзала в Лидсе, вагон, в котором я нахожусь, полностью забит пассажирами. Я поехала в Лидс сразу после окончания занятий в школе, чтобы купить подарок Сейди на ее день рождения, но теперь я жалею, что не подождала до уик-энда. Я обычно не езжу на транспорте в час пик. Мне не нравится ощущение, что чье-то тело прижато ко мне. Я не хочу делать вдох в тот момент, когда стоящие рядом люди делают выдох. Мне нужен собственный воздух, свое собственное пространство.

Можно было бы протиснуться дальше, в глубину вагона, где чуть-чуть посвободнее, но я не хочу находиться слишком далеко от рукоятки аварийного выхода. Если случится какая-то авария, то именно возле этого выхода мне и необходимо быть. В идеале – между нею и той штукой, которой можно разбить стекло. Я пытаюсь найти место, с которого я видела бы и то, и другое. И мысленно прокладываю свой маршрут к ним: пройти мимо женщины с большой розовой сумкой и остановиться как раз перед мужчиной средних лет с бородой и в очках. Они, скорее всего, в случае аварии не предпримут никаких решительных действий. Когда происходит авария, люди цепенеют. Ну, во всяком случае, некоторые люди – я об этом читала. Их парализует страх. Вот почему нужно всегда быть начеку и надеяться лишь на самого себя. Нельзя рассчитывать на то, что другие люди хорошо проявят себя в критической ситуации. Поэтому при каждой своей поездке я в первую очередь продумываю, как выберусь наружу в случае аварии. Иногда мне приходится отходить подальше от толстых людей, поскольку я опасаюсь, что они при аварии могут упасть и придавить меня своим весом. Не было бы ничего хорошего, если бы единственный человек в вагоне, который знает, как себя вести в случае аварии, вдруг оказался бы прижатым к полу чьей-то толстенной задницей.

Сегодня насчет этого все в порядке: люди вокруг меня принадлежат к легкой весовой категории. Крупногабаритного багажа тоже нет, и это хорошо. Чего мне совсем не хочется – так это чтобы меня придавил какой-нибудь гигантский чемодан.

Поезд, выезжая из Лидса, начинает набирать скорость. Я сильнее сжимаю пальцами поручень, за который держусь, и вижу, как суставы на руке белеют. Мне не удалось толком рассмотреть машиниста, потому что я подбежала к поезду как раз в ту минуту, когда он уже должен был отправиться в путь. Обычно, если я стою и жду на платформе, я внимательно рассматриваю машиниста, когда поезд подъезжает к платформе. Машинисты средних лет – самые лучшие. Если машинисты слишком молоды, у них, возможно, маловато опыта. Если машинисты слишком старые, то с ними может случиться сердечный приступ. А еще больше вероятности, что они, управляя поездом, заснут.