После меня - Линда Грин (2018)

Мы садимся в комнате ожидания больницы. Впервые в жизни я оказываюсь в окружении других беременных женщин. И хотя мне очень не хочется сравнивать себя с ними, от этого трудно удержаться. У большинства из них живот побольше, чем у меня, и лишь у одной – меньше. Почти все они старше меня. Большинство – намного старше. Интересно, не думают ли они, взглянув на меня, что я еще слишком молода для того, чтобы быть мамой. В моей голове начинает звучать песня «История подростка». Я рада, что Ли здесь, со мной, потому что в противном случае они, наверное, решили бы, что я – мать-одиночка. У меня возникает желание повесить себе на живот табличку «Запланированная беременность». Все, с кем мы говорили о моей беременности до сего момента, поначалу думали, что я забеременела случайно – уж слишком увлеклась сексом в медовый месяц. Люди и понятия не имеют, что этот ребенок даже больше, чем запланированный. Он уже существует – существует в том будущем. И все, что мы сейчас делаем, – так это лишь обеспечиваем его появление в надлежащее время.

– Кто из вас миссис Гриффитс? – громко спрашивает женщина в голубой униформе.

Ли приходится слегка толкнуть меня локтем: я все еще не привыкла к своей новой фамилии.

– Это я, – говорю я, вставая.

– Заходите, пожалуйста.

– А можно и моему мужу зайти вместе со мной? – спрашиваю я.

– Да, конечно, – улыбается она.

Мы заходим вслед за ней в комнату с тусклым освещением, посреди которой стоит топчан, окруженный различными медицинскими приборами и экранами.

– Ага, – говорит она, глядя в мою медицинскую книжку. – Прилягте, пожалуйста, на топчан и слегка приспустите свои лосины и приподнимите кофточку, чтобы я могла хорошо осмотреть ваш животик.

Я делаю то, о чем она меня просит. Она закладывает бумажные полотенца вдоль верхнего края моих лосин и нижнего края кофточки.

– Это просто для того, чтобы гель не попал вам на одежду, – говорит она. – Он может показаться вам немного холодным, когда я стану его наносить, но он необходим нам для того, чтобы получить четкое изображение.

Ли берет меня за руку. Его ладонь липкая. А может, это моя ладонь липкая – я точно не знаю. Я смотрю на его лицо: он напряженно всматривается в экран, отчаянно надеясь что-нибудь различить. Я пытаюсь представить себе, каково бы было мне, если бы я не знала, что все хорошо. И если бы переживала обо всем том, о чем в подобных случаях обычно переживают люди, а не о том, что мой муж, возможно, сделает со мной, когда этому ребенку исполнится три месяца.

Женщина елозит по моему животу своим устройством где-то минуту.

– Кое-кто сегодня утром очень активен.

Она снова улыбается.

– Кто он? – спрашиваю я.

Ли смотрит на меня вопросительным взглядом. Врач – тоже.

– Мой муж думает, что это мальчик, – поспешно говорю я.

– Ну, если малыш перестанет дергаться хотя бы на пару секунд, я, возможно, смогу рассмотреть, кто там у вас. Думаю, вам бы этого хотелось, да?

Мы оба киваем. Изображение на экране становится более четким. Ребенок лежит, повернув голову налево, и отчетливо виден его маленький носик. Со стороны кажется, что малыш пускает пузыри. Врач настраивает экран так, чтобы мы могли видеть все более отчетливо. Ли сжимает мою ладонь, и на его лице появляется улыбка.

– Ну что, все вроде бы в порядке, – говорит врач некоторое время спустя. – Ваш муж прав. У вас мальчик.

Ли начинает плакать. Настоящие мужские слезы. Он кладет голову мне на плечо, и я прижимаю его к себе.

– Все хорошо, – шепчу я. – И дальше все будет хорошо.

Я говорю это ему, я говорю это «Г», и – самое главное – я говорю это самой себе.