После меня - Линда Грин (2018)

Говоря это, Глория сжимает мою руку. А я спрашиваю себя, догадалась ли она о том, что переживаю я не о самих родах, а о том, что будет происходить после них.

Меня привозят в родильную палату и кладут на топчан. Я смутно помню это помещение по экскурсии в родильное отделение, на которую ходила с Ли. Он, увидев здесь ванну, тогда пошутил, что он, по крайней мере, сможет принять ванну, пока я буду рожать. Но я не сочла эту его шутку смешной.

– Вам не обязательно находиться именно на топчане, – говорит Глория. – Я могу набрать для вас ванну, вон там есть мяч для родов, или, если хотите, можете сидеть на корточках на полу.

– Я буду находиться здесь, – говорю я.

Она берет больничный халат и помогает мне его надеть, а затем подсоединяет меня проводами к какому-то стоящему возле топчана прибору, чтобы контролировать сердцебиение находящегося во мне плода.

– С ним по-прежнему все в порядке? – спрашиваю я.

– Да, все хорошо.

Я закрываю глаза. Перед моим мысленным взором – лицо «Г», его маленькие ямочки, его улыбающиеся глаза. И когда снова начинаются схватки, я думаю только о том, что уже сгораю от нетерпения увидеть своего маленького мальчика.

Я толком не знаю, сколько прошло времени перед тем, как раздается стук в дверь. Все, что я знаю, – так это что я почему-то стою на четвереньках на топчане, с моего лица капает пот, моя задница слипается, и я вою, как дикий зверь.

– Кто это? – спрашиваю я акушерку. – Я не хочу, чтобы он сюда заходил. Я не хочу, чтобы он находился рядом со мной – ни здесь, ни в любом другом месте.

– Это ты про своего отца? – спрашивает Глория.

– Нет, – говорю я. – Я говорю не о нем.

– Хорошо, – говорит она. – Я пойду и посмотрю, кто это. Мимо меня никто не пройдет.

Она идет к двери. Голос, который я слышу, – это голос не Ли. И не папы. Это голос Сейди.

– Это ваша любовница, – громко говорит Глория, поворачиваясь и вновь поднимая брови. – Девушка, вы, я смотрю, точно времени зря не теряете.

Я начинаю смеяться – больше от облегчения, чем по какой-либо другой причине.

– Она – моя лучшая подруга, – говорю я.

– Вы хотите, чтобы она сюда зашла?

– Да, – говорю я.

Сейди подбегает ко мне.

– Эй, привет, – говорит она, потирая мои плечи.

– Почему ты сказала, что ты моя любовница?

– Мне ведь нужно было как-то добиться, чтобы меня сюда пропустили, правда? Твой папа ждет там. Он подумал, что ты, возможно, захочешь сейчас увидеться со мной даже больше, чем с ним. Поэтому он заехал за мной.

Я киваю и снова начинаю выть.

– Она что, всегда такая шумная? – спрашивает Глория.

– Даже хуже того, – говорит Сейди. – А где Ли?

– Я от него ушла, – говорю я.

– Что? Почему?

– Можно я расскажу тебе об этом позже? Я сейчас немного занята.

Она кивает и хватает меня за руку.

– Пойди скажи папе, что со мной и с ребенком все в порядке, – говорю я, с трудом произнося слова. – А затем возвращайся сюда и будь готова к тому, что я на тебя буду орать.

Вернувшись, Сейди больше не спрашивает про Ли. И она умудряется не расхохотаться, когда я знакомлю ее с Глорией: она всего лишь улыбается мне с заговорщическим видом и шепчет: «Гиппопотамиха из того мультфильма», когда Глория отходит зачем-то в сторону. Сейди, в общем-то, именно тот человек, который мне нужен, который должен быть рядом со мной, когда я рожаю. Я рада, что она здесь. И рада, что, когда я начинаю громко ругаться, у меня есть возможность ругаться не только на Глорию, но и на кого-то еще. Я рада, что, когда я пытаюсь вытолкать из себя плод, опасаясь при этом, что могу сейчас развалиться на две части, она заверяет меня, что я при этом пока что случайно не обкакалась. А еще я рада, что, когда она кладет свои руки мне на плечи, мне таки удается вытолкать из себя скользкий и морщинистый маленький объект в окружающий мир.