Платина и шоколад - Чацкая Настя

— Лишнего? Прости, Малфой, но я не дура. Я не собираюсь... — её взгляд забегал по захламлённой комнате. Драко приподнял голову, наблюдая за тем, как Грейнджер старается подобрать максимально правильные слова, с прохладной усмешкой. — Я не собираюсь вообщедумать об этом.

— Да. Я вижу.

Она дёрнула головой и сделала резкий шаг вперёд, указывая на него пальцем.

— Ни хрена. Ты. Не видишь. Ты сам потащил меня туда!

Эта фраза его разозлила. Малфой рыкнул, сжимая руки в кулаки.

— Да ты себя видела вчера?! Сомневаюсь! Выглядела так, будто тебе сам Лорд на пятки наступал. Что это было, кстати? Потому что повторения я точно не хочу.

— Ничего. Дурной сон, — выдавила из себя. — А теперь твоя очередь. Что за чертовщина была в классе?

— Не понимаю, о чём ты.

— О, Мерлин! Конечно же о том, что ты распустил свои руки!

Распустил, да. Потому что на её грёбаные ноги не купится только слепой. А Драко не был слепым. Он отлично видел эту задранную юбку и, если сильно постараться, мог даже воскресить в уме прикосновение собственной ладони к её бедру.

Мог. И тут же почувствовал горячую волну, лизнувшую загривок. Плохой знак.

Поэтому Малфой только грубовато рассмеялся, складывая руки на груди. Всем своим видом показывая, что её слова ни капли не несут правды.

Грейнджер скептично приподняла брови.

— Ты ведёшь себя как идиот.

Он знал это. И задавался вопросом — почему? — уже который день. Поэтому смешки начали умирать на его губах, стоило Гермионе раздражённо покачать головой и уверенно зашагать к двери. Когда ладонь сжалась на ручке, Малфой понял, что лихорадочно ищет слова, которые можно было бы бросить ей в спину.

Чтобы не оставаться в дураках и... остановить.

— Это тяжело, да, Грейнджер?

Она обернулась через плечо.

— Пытаться говорить с таким недоумком, как ты? Да.

— Принять как факт. Ты хочешь меня.

— Ох, да что ты...

— Когда я прикасаюсь к тебе, тебя трясёт от желания, чтобы я это не прекращал.

Гермиона хлопнула ресницами. Потом ртом.

Подбирала слова.

Адски комично — Драко наслаждался каждой секундой.

— Ты… самовлюблённая, наглая скотина! — выдохнула наконец, собравшись кое-как с мыслями. И выпустила дверную ручку, делая несколько шагов к нему. — Не смей говорить ничего подобного.

— Не жди ответного комплимента, Грейнджер.

Интересно, у неё вспыхнули щёки? Не рассмотрел. Но голос был напряжён:

— Не я полезла к тебе на уроке!

— Не ты, — он сдвинулся с места и плавно начал приближаться к ней. — Но мне нравится смотреть, как эта упрямая сука в тебе переламывается пополам, открывая другую твою сторону.

— Зачем ты делаешь это?

Здравствуй, благодетель. Он закатил глаза.

— Делаю что?

— Показываешь всё в своём отвратительном, пошлом и грязном свете? — Гермиона сложила руки на груди, расправляя плечи. И добавила, покривившись: — Это низко.

— Еще скажи, ты не за этим меня сюда затащила. Так я тебе и поверил, — Малфой незаметно облизнулся, вспомнив ощущение в зажатой её бёдрами руке, розовые от возбуждения щёки, сбитое дыхание.

— Ты меня не получишь, заруби себе это на своём дурацком аристократическом носу, — буря во взгляде Грейнджер бушевала с прежней силой.

— Да ну? Я поимею тебя в любой момент, стоит мне только захотеть. Стоит мне только коснуться тебя — и ты уже течёшь. Как тогда, в библиотеке. Как сегодня, на глазах у Флитвика.

— Не сможешь.

— Уверена? — он остановился в нескольких шагах и смотрел на Гермиону, прищурив глаза.

Она стрельнула в него холодным взглядом. Едва сдержалась, чтобы не показать самоуверенному кретину язык.

— Я уже сказала, Малфой. Уверена на самый максимум своей уверенности. И кстати, теперь, когда мы уладили этот глупейший и нелепый вопрос, позволь мне спросить тебя об одной важной… ай!