Платина и шоколад - Чацкая Настя

Спасаются. Спасают. Потому что если не так — то никак вообще. На дно, камнем.

Драко пошевелился.

— И чего ты добиваешься?

— Ничего.

Он повернул голову так, что Гермионе стала видна высокая скула и длинные ресницы.

— Не ври, Грейнджер.

— Просто благодарю за то, что рассказал.

Он фыркнул.

Вздохнул.

И вдруг она крепко прижалась щекой к его плечу.

— Из-за этого ты сегодня… да?

Жест его смутил. Заставил напрячься. Будто она только что подтолкнула его в спину, шагая по тонкому лезвию.

Малфой сжал губы.

— М-м?

— Ну… — у неё явно не поворачивался язык. — В ванной.

О, да ты не знаешь, что было до ванной, Грейнджер.

Пожал плечами.

— Наверное.

— Не делай больше этого. Никогда не делай, даже не думай. Всё будет в порядке, мы что-то придумаем.

И оба сжались от этого “мы”, слишком сильно резанувшего слух. Гермиона прикусила губу и закрыла глаза, готовая признать свою оплошность в любой момент. Но Малфой ничего не сказал.

Только невесомо кивнул.

Потом кашлянул, размыкая тонкие руки на своей шее, и встал. Только сейчас обратил внимание, что серый свет уже льется из окна. Часы показывали начало пятого утра. Гермиона осталась сидеть на диване, сцепив пальцы.

— Ты уже знаешь, что напишешь ей?

— Грейнджер, я рассказал тебе не затем, чтобы потом поболтать об этом, ладно? — огрызание получилось. Но… почти дежурное. Она поморщилась, пожала плечами.

— И всё же?

— Нет.

— Ты ответил слишком быстро. А значит, думал об этом, — гриффиндорка следила за тем, как слизеринец обходит диван и фыркает, направляясь к арке.

— Я пошёл спать, у меня зелья первыми стоят.

Она проводила его глазами, уткнувшись подбородком в спинку дивана и стараясь не обращать внимания на то, как стало холодно. Это была просто поддержка. Повториться подобное не должно.

И без комментариев ясно, пожалуй.

Взгляд отлепился от каменных ступеней. Наткнулся на рабочий стол и стопку тетрадей на нём. И вдруг… Гермиона едва не подпрыгнула от внезапной мысли, пришедшей ей в голову.

— Малфой!

Вскочив на ноги и перебираясь прямо через спинку дивана, Грейнджер подбежала к лестнице.

— Малфой!

Драко был уже у самой двери в спальню, поэтому сделал несколько шагов вниз, хмурясь в полумраке.

— Что?

— Дневник!

И тишина.

Жесть.

— Дневник? — тупо переспросил он.

— Ты мог бы отослать матери свой зачарованный дневник! — голос, умноженный лёгким эхом, оборвался. — Он же не имеет ограничений на расстояние. И не пришлось бы ждать ответа каждый раз, чтобы узнать что-то — у меня ведь есть второй.

Да что она…

Малфой моргнул. Раз, другой.

Чёрт возьми.

Он смотрел в горящие глаза Грейнджер, глядящей на него с первой ступеньки. Смотрел и думал. Мозг практически с маниакальным удовольствием перерабатывал новую пищу, отмечая положительные стороны предложенной идеи.

Даже почти позабыл о возбуждении, вызванном этим тёплым телом, что сейчас едва ли не танцевало от радости.

А ведь.

Если бы у Нарциссы был дневник, было бы куда легче и удобнее связываться с ней. Справляться о том, что и как происходит дома. Но разве Малфой решил, что будет вариться в этом? Разве не он опустил руки, обрёк себя на отступление?

Разве он хочет помочь? Но как здесь поможешь, сидя в школе, не имея связи ни с кем, кроме преподавателей.

Мерлин, найти бы какие-то рычажки влияния… и это было бы… просто отличным решением, чёрт.

Стоп, Малфой.

Сначала соображать, потом — делать.

Нужно ли тебе ввязываться в это? Конечно. Это его мать.

Нужно обдумать. Ведь есть время. Нарцисса сама дала ему эту неделю. Тем более, он на самом деле не был абсолютно уверен в том, что хочет ввязываться в это. Тем более, мать может не согласиться делиться с сыном.

Проклятье.