Платина и шоколад - Чацкая Настя

Она сделала попытку отстраниться, но он не отпускал. Просто держал около себя, словно подпитываясь ею. Или делясь своим теплом.

— Почему последний?

Женщина тщательно вычистила свой голос от любых эмоций. Нельзя было. Он не должен чувствовать в ней ни жалости, ни страха, ни уязвимости.

— Если на этот раз ничего не выйдет, проклятье останется в голове Курта навсегда.

Нарцисса обернулась так резко, что он не успел сжать пальцы. И теперь отвернулся, когда она уставилась в его лицо.

— И ваш сын умрёт?

На впалых щеках заиграли желваки. Нарцисса смотрела за этими подкожными движениями и перебарывала в себе желание прикоснуться. Ощутить их кончиками пальцев. Но вместо этого она лишь почувствовала, как ладони покидают её плечи, слегка соскальзывая по рукам, заставляя едва ли не поёжиться.

— Да.

Она молчала. Стало холодно.

— Я не отступлюсь сейчас, когда у меня осталась одна, скорее всего, последняя попытка. После которой всё либо закончится, либо… закончится, — мужчина на мгновение закрыл глаза, а затем резко посмотрел прямо на неё: пальцы Нарциссы нашли его собственные.

Слегка сжали. Логан смотрел недоверчиво. Губы сложились так, словно он вот-вот задаст какой-то вопрос. Однако он молчал, позволяя держать себя за руку.

А потом медленно вздохнул, опуская голову. Выдыхая. Закрывая глаза.

Она ободряла его, а он принимал ободрение. И почти сразу же лицо стало на толику спокойнее.

И спокойнее стало Нарциссе.

— Я прикажу эльфам подготовить вашу спальню, — снова сказала она, вглядываясь в уставшее лицо мужчины.

И не сдержалась. Наверное, сам чёрт толкнул её. Потому что она высвободила ладонь и сделала шаг вперёд, на мгновение заключая мужчину в крепкое объятие. Охватывая шею и сжимая в пальцах плотную ткань дорожной мантии, которую он так и не снял.

Скатываясь в горячие и мягкие лапы, на миг растворяясь в тепле, которое распространял этот человек. В обхвативших её, почти сразу же, руках. Логан прижал её к себе почти отчаянно, сжимая зубы и плотно закрывая глаза.

Это тоже было криком. Как и те недавние, что всё ещё эхом отражались в глубине каменных стен.

Но этот был короче.

Слишком коротким, чтобы услышать его. Потому что не прошло и пары секунд, как они уже стояли в нескольких шагах друг от друга. И, кажется, шаги эти были сделаны каждым из них, одновременно.

Он смотрел, как исчезает хрупкая фигура за дверью, делая вдохи сквозь сжатые зубы. Стискивал кулаки и дышал. А Нарцисса уже зажимала себе рот, взлетая вверх по лестнице, чтобы в тишине подземелий не дай Мерлин не отозвался её короткий всхлип.

* * *

Бешеная, непотребная усталость.

Всё, что он мог чувствовать, наверное. Это — и ничего больше. Идти, поглубже засунув руки в карманы брюк, и ощущать, как пробирает от холода.

В Хогвартсе почти зима.

Идти, глядя перед собой, и решать про себя, что обязательно — прямо сейчас, обязательно — придёт в гостиную и всё расскажет Грейнджер. Если она там, конечно. Ужин закончился довольно давно, но отбой ещё не объявляли. Она вполне могла бы отправиться в библиотеку. Хотя даже для неё это поздно.

Сегодня Малфой устал. Действительно устал и уже жалел, что пропустил ужин, решив задержаться на тренировке. Желудок голодно бурчал.

О том, чтобы просить еду у эльфов, не могло быть и речи. Оставалось надеяться, что в Башне остался хотя бы кусок ягодного пирога, которым вчера поделился с Драко Блейз. Мать часто присылала ему любимый пирог. Это было и правда вкусно, поэтому Малфой никогда не отказывался от подобных угощений.

Однако даже голод перебивала сила мыслей, которые снова и снова наворачивали по кругу. В голове, на голове, вокруг головы, словно чёртовы спутники. Они и были спутниками.

И замыкались — каждая — на одном и том же: то, что у них с Грейнджер случилось на поле.

Вот это беспокоило.

А точнее: что это вообще было?