Платина и шоколад - Чацкая Настя

Но что-то подсказывало, что сколько раз не произнеси эти слова, они всё равно не примутся ею как должные. Потому что это Логан. И, господи. Они даже не попрощались. Она не попросила у него прощения. За то, что наделала. За то, на что обрекла его и его сына.

Имела ли право? Кто теперь разберёт.

Имели ли они право убивать людей? Даже во имя излечения.

Мысли были слишком тяжёлыми для Нарциссы. Даже сердце билось тяжело. Настолько, что ей показалось, что краем уха она услышала почти бесшумный хлопок аппарации из холла.

Быстро обернулась, вытирая влажную щёку ладонью. Поймала взгляд Стоули, который, кажется, ничего не заметил. Он явно был несколько разочарован, что Кингсли лишил его сладкого, вместо сражения отправив присматривать за хозяйкой поместья. Да, действительно. У этого человека в глазах читалось желание пойти и уничтожить приспешников. Поучаствовать в заварушке.

Мерлин всемогущий.

Она ощутила неприятный холодок по спине, поднимаясь на третий этаж и слыша шаги позади.

Как Нарцисса упустила тот момент, когда все люди вокруг начали превращаться в зверьё? В готовую впиться в глотки друг друга свору. В этом они все. В этом вся суть. Сильный убивает слабого. Чтобы… выживать?

Возможно. Не единожды она слышала это выражение: выживает сильнейший.

Но… почему тогда сама Нарцисса всё ещё жива? Почему за неё приходится жертвовать другим?

Эти мысли, ещё немного — и продавят в висках две глубокие дыры. Впору сойти с ума.

Прямо сейчас.

В лицо ударил ясный луч лунного света из окна. Взгляд упал на двор Малфой-мэнора против воли, наверное, но вдруг остановился.

Замер.

Прикипел к небольшой каменной скамье, едва угадывающейся в покрытом инеем ночном саду, неподалёку от чёрной и блестящей глади воды.

Скамья под деревьями; сердце сжалось так сильно, что стало больно.

Что захотелось кашлять. Безостановочно. До конца дней.

Просто скамья под деревьями. Пиджак на плечах и прохладный октябрьский ветерок, не перебивающий запах одеколона. Знакомо-незнакомого.

До тоскующей боли в груди.

— Прохладно. Ты легко одета.

— Вы закончили?

— Ещё нет…Им осталось обойти третий этаж и комнаты для гостей.

Его голос очень легко было воскресить в памяти.

Он запомнился ей с первой фразы, сказанной им когда-то. Ей, новой, увидевшей его впервые. А тогда, в саду, ей казалось, что она знает его уже очень давно.

Он был единственным, кого она знала, вернувшись в Мэнор после своего прошлого. Он стал единственным, кто начал медленно восполнять пробелы между висков.

— Миссис Малфой? — Стоули был явно озадачен их остановкой. Он напряжённо смотрел на Нарциссу, переводя взгляд с неё на оконное стекло и обратно.

— Да. Одну секунду. И пойдём дальше, — шепнула она. А тот смотрел.

Не смотрите сюда, Стоули.

Всё равно вы ничего не увидите. Не то, что вижу я.

— Что вы здесь делаете?

— Ты всегда любила этот сад, Нарци…Ты больше ничего не вспомнила?

— Нет.

— Я хотел сказать, что некоторое время не буду навещать тебя. О, не расстраивайся, это не надолго.

— И вовсе я не расстроилась! Я вне себя от радости.

И действительно.

После того дня в поместье он не объявлялся очень долго. Разве что в её голове.

— Миссис Малфой, нам нужно идти.

Голос аврора раздражён. Женщина прикрыла глаза, чувствуя, как слёзы снова щиплют под веками. Сделала шаг назад и возобновила движение по коридору, торопливо сворачивая в нужную сторону. Подальше от окна. Подальше от света, льющегося с ночного неба.

Это было то прошлое, от которого она хотела избавиться. Это была та встреча, которую она хотела обозначить последней с этим человеком.

Сейчас она поняла, что если бы ей предложили Обливэйт — в это мгновение, в эту секунду, — она бы не сопротивлялась. Потому что с тем, что творилось у неё в голове сейчас, невозможно было существовать ни одного дня.