Подкидыш - Филиппа Грегори (2013)

Поваренок так и сновал вверх-вниз по лестнице, таская в комнату Изольды и Ишрак ведра с горячей водой, которые они принимали у дверей и тут же выливали воду в ванну, которую заранее установили перед камином. Это, собственно, была большая деревянная бадья, сделанная из наполовину обрезанной винной бочки. Ишрак постелила на дно бадьи простыню и добавила в воду немного душистого масла. Затем парнишка наконец ушел, девушки заперли дверь, разделись и вместе залезли в исходившую паром воду. Изольда осторожно обмыла раненое плечо Ишрак и ее разбитый лоб, а потом велела ей повернуться спиной, чтобы удобнее было промыть ее густые черные волосы.

Отблески огня, горевшего в камине, сверкали на их влажной коже. Девушки тихо разговаривали, наслаждаясь горячей водой и теплом мерцающего очага. Вымыв густые темные волосы Ишрак, Изольда умастила их благовониями, свернула в тугой узел и заколола на макушке.

— А теперь ты мне голову помой, — попросила она и повернулась так, чтобы Ишрак могла намылить ей спину, плечи и спутанные золотистые кудри. — У меня такое ощущение, будто на моей коже собралась вся дорожная пыль на свете, — сказала она, беря пригоршню соли с блюда, стоявшего рядом с лоханью, и втирая ее вместе с маслом в кисти рук и в плечи.

— У тебя и впрямь в голове целый небольшой лесок вырос, — сказала Ишрак, вытаскивая из кудрей Изольды мелкие веточки и листья.

— Ой, — воскликнула Изольда, — пожалуйста, прочеши мне волосы гребнем как следует! Мне нужно, чтобы они непременно выглядели красивыми и чистыми — я хочу сегодня выйти к обеду, распустив их по плечам.

— И чтобы они красиво вились, да? — поддразнила ее Ишрак, слегка дернув за мокрый локон.

— По-моему, я имею право носить такую прическу, какую хочу! — сказала Изольда, вздернув подбородок. — И, по-моему, никого, кроме меня, не касается, как я свои волосы укладываю!

— О, разумеется, — согласилась Ишрак. — И, разумеется, наш юный следователь даже не заметит, красиво ли завиты у тебя волосы, чистые ли они, лежат ли они свободно на плечах или же скромно подколоты и спрятаны под вуалью.

— Он приносил те же святые обеты, что и я, — строптивым тоном возразила Изольда.

— Только тебя силой заставили эти обеты принести. А теперь они и вовсе ничего не стоят; и он, насколько я знаю, смотрит на этот вопрос примерно так же — ведь церковную клятву он давал в раннем детстве, — разумно и аккуратно закруглила опасную тему Ишрак.

Изольда повернулась и удивленно посмотрела на нее; по ее обнаженной шее стекала мыльная пена, и она невольно смахнула ее рукой.

— Но он поклялся служить святой церкви, — неуверенно повторила она.

— Его отправили в монастырь в таком возрасте, когда он еще не понимал толком, что такое святые обеты. А теперь он стал взрослым. И теперь он смотрит на тебя так, словно и впредь намерен чувствовать себя свободным мужчиной.

Изольда медленно покраснела; нежно-розовый румянец постепенно залил ее всю, от влажного лба до плеч.

— Значит, по-твоему, он на меня как-то особенно смотрит?

— Ты же знаешь, что это так.

— И он смотрит на меня…

— Со страстью.

— Ты не имеешь права так говорить! — возмутилась Изольда.

— Имею и говорю то, что есть на самом деле, — спокойно возразила Ишрак.

— Пожалуйста, не надо…

* * *