Подкидыш - Филиппа Грегори (2013)

— Ну что, Фрейзе, мы всю ночь будем обеда ждать? — спросил Лука и вдруг понял, что сказал это слишком громко и раздраженно — в общем, с какой стороны ни посмотри, а он вел себя за столом, как испорченный мальчишка. — Фрейзе, я спрашиваю: обед готов или нет?

— Сию минуту принесу, господин мой, — ответил Фрейзе все с тем же с видом оскорбленного достоинства и, пройдя несколько ступенек по лестнице, приказал подавать обед, то есть попросту громко крикнул поварихе.

За обедом говорили по большей части девушки — о мальчике-пастушке Томмазо, о его матери, о том, какой у них хорошенький дом и сад. Брат Пьетро предпочитал отмалчиваться: ему по-прежнему все это очень не нравилось. Лука, напротив, старался вести себя как ни в чем не бывало и отпускал всякие пустяковые замечания, но по-настоящему за беседой не следил, то и дело ловя себя на мысли о темно-золотых влажных волосах Изольды и теплом блеске ее влажной кожи.

— Простите меня, — сказал он вдруг. — Какой-то я сегодня невероятно рассеянный.

— Что-нибудь случилось? — тут же спросила Изольда, а брат Пьетро так и вперился в Луку долгим немигающим взглядом.

— Нет, ничего особенного, просто мне сон странный привиделся, только и всего. И теперь мысли не знают покоя, в них все еще мелькают какие-то обрывки невнятных образов и картин — знаете, как это порой бывает? Когда никак не можешь перестать думать о том, что тебе приснилось.

— А что это был за сон? — спросила Ишрак.

Лука мгновенно побагровел от смущения и пробормотал:

— Да я его уж и помню с трудом. Так, отдельные образы…

— Какие образы?

— Ну, это, пожалуй, и объяснить толком невозможно, — запинаясь, промямлил Лука. И быстро взглянул на Изольду. — Я вам обеим, наверное, полным дураком кажусь, да?

Изольда молча улыбнулась и покачала головой.

— Засахаренные сливы! — торжественно объявил Фрейзе, внезапно появляясь в дверях, и подал на стол сласти. — Уж сколько суеты было вокруг них на кухне! И чуть ли не все деревенские дети ждут у задних дверей — не достанется ли немножко и им тоже.

— Боюсь, мы причиняем нашей хозяйке слишком много хлопот! — вздохнула Изольда.

— Между прочим, знатные синьоры во время путешествия обычно останавливаются в городах, а не в деревнях, — заметил брат Пьетро. — И вам следовало бы поскорее присоединиться к достаточно большой группе путешественников, среди которых имеются также и женщины.

— Как только мы с такой группой повстречаемся, то сразу же к ней присоединимся, — пообещала ему Изольда. — Я понимаю, мы злоупотребляем вашей добротой и терпением, странствуя вместе с вами.

— А денежный вопрос вы как намерены решить? — неласковым тоном в упор спросил у нее брат Пьетро.

— Ну, если честно, у меня имеются кое-какие драгоценности, которые вполне можно продать, — сказала Изольда.

— И лошади у них тоже есть, — высказался стоявший у двери Фрейзе. — Четыре хорошие лошадки, которых тоже можно продать в случае нужды.

— Но, по-моему, эти лошади принадлежат вовсе не им, — возразил брат Пьетро.

— Извини, брат Пьетро, но я совершенно уверен, что не ты этих лошадей у разбойников увел! А уж мой маленький господин и вообще никогда ничего ни у кого не стал бы красть. Вот и я к краденым лошадям касательства иметь не желаю, так что они, по всей вероятности, все же останутся в собственности у этих синьор, которые имеют полное право их продать, когда захотят, — рассудительно пояснил Фрейзе.

Девушки рассмеялись.

— Как это мило с твоей стороны, Фрейзе, — сказала Изольда. — Но, может быть, нам стоило бы разделить этих лошадей с вами?

— Брат Пьетро не может пользоваться украденным, — возразил Фрейзе. — Как не может и плату брать за показ оборотня — все это противоречит его чистой совести.

— Ох, умолкни, ради бога! — нетерпеливо воскликнул Пьетро, и Лука удивленно на него посмотрел, точно впервые прислушавшись к общему разговору.