Подкидыш - Филиппа Грегори (2013)

— С тех самых пор, как сюда прибыла наша новая аббатиса. Ей хорошо известны эти места, она ведь здесь выросла. Похоже, она знает их гораздо лучше своего брата, ибо его надолго отсылали из дому, чтобы он получил образование, а она все это время жила дома, с отцом. Кстати сказать, ручей этот принадлежит нашему аббатству и находится в нашем лесу. Ее рабыня-мусульманка знает, как ее сородичи моют золото; это она научила монахинь расстилать овечьи очески в русле ручья, объяснив это тем, что так шерсть лучше промоется. И они ее послушались; они ведь и понятия не имели, для чего это делают. Проклятая мавританка обвела их вокруг пальца, сказав, что этот ручей якобы обладает особыми свойствами, благотворно воздействующими на шерсть. А они и рады: расстилают очески в ручье, закрепляют их, а через неделю приносят обратно и развешивают здесь на просушку; но высохшими они их никогда не видят, не видят, как золотая пыль ссыпается на подстеленные простыни. Затем эта Ишрак тайно приходит сюда, сметает золотую пыль, уносит ее и сбывает где-то. Сестры же поднимаются на чердак, когда никакого золота там уже нет, и уносят высохшие очески, а затем чешут их и прядут шерсть. — У сестры Урсулы вырвался горький смешок. — Иногда, правда, они замечают, до чего же мягкой стала шерсть после промывки в ручье. А эта рабыня только смеется про себя над их глупостью. Она нас всех полными дурами считает. И не без основания.

— А кому эта рабыня приносит вырученные за золото деньги? Тебе, сестра? Или аббатству?

Сестра Урсула уже повернулась к выходу, собираясь спускаться.

— А ты как думаешь? Разве ты не видишь, что наше аббатство «ужасно разбогатело» за счет этих денег? Ты видел мою больницу? Там были хоть какие-то дорогостоящие лекарства? Я знаю, что и кладовую мою ты тоже видел. И что, наше аббатство показалось тебе очень богатым?

— Где же она это золото продает? Как она его сбывает?

Сестра Урсула пожала плечами.

— Не знаю. Где-нибудь в Риме, я полагаю. Мне ничего об этом не известно. Наверное, аббатиса тайком посылает туда свою рабыню.

Лука открыл было рот, словно намереваясь еще что-то спросить, но потом передумал и стал спускаться следом за монахиней, стараясь не обращать внимания на боль в поврежденном плече и шее.

— То есть ты считаешь, что госпожа аббатиса использует монахинь для добычи золота, а вырученные за него деньги оставляет себе? — все же спросил он, когда они сошли вниз. Сестра Урсула кивнула и сказала:

— Теперь ты сам все видел. И мало того: мне кажется, что она еще и наш монастырь закрыть хочет, а вместо него создать на наших землях золотодобывающую шахту. По-моему, она сознательно ведет монахинь к нарушению заветов и бесчестию, чтобы ты имел возможность дать заключение о том, что монастырь следует закрыть, а монахинь распустить. Тогда у нее будет полное право заявить, что она свободна и более не обязана подчиняться воле покойного отца. Она откажется от данных ею святых обетов, провозгласит эти земли своим законным наследством, а затем будет продолжать жить здесь вместе со своей рабыней, и никто больше уже не посмеет их потревожить.

— Почему же ты не рассказала мне об этом раньше? — спросил Лука. — Когда я еще только начинал расследование? Почему ты все скрыла?