Подкидыш - Филиппа Грегори (2013)

Некоторое время обе молчали; Изольда мучительно осознавала впервые высказанное ею вслух страшное предположение.

— Как он мог оказаться таким лживым? Таким… подлым?

Звякнули цепи — это Ишрак в темноте молча пожала плечами.

— И что же нам теперь делать? — безнадежным тоном спросила Изольда.

— Тише…

— Тише? Но почему? Чем это ты занята?

— Тише. Я формулирую свое желание…

— Ишрак… нам нужен конкретный план! Твое желание не спасет нас.

— И все же позволь мне его сформулировать. Это чрезвычайно глубокое и сильное желание. И оно, возможно, нам поможет.

* * *

Лука думал, что будет без конца ворочаться, не находя себе места от беспокойства и болей в шее и в плече, но стоило ему скинуть сапоги и коснуться головой подушки, как он провалился в глубокий сон. И почти сразу же к нему пришли странные сны.

Ему снилось, что он снова гонится за аббатисой, и она легко его обгоняет, и земля у него под ногами совсем другая — не булыжная мостовая монастырского двора, а листвяная подстилка в осеннем лесу. Сухие листья шуршали под ногами, и вокруг действительно была осень, но вдруг, оглядевшись, он увидел, что это листья из золота и бежит он среди золотых деревьев. Аббатиса тем временем умчалась далеко вперед, петляя меж деревьев и ловко подныривая под мощные золоченые ветви, и он, собравшись с силами, прибавил скорости и прыжками понесся следом за нею, точно горный лев за убегающей козочкой, и ему удалось ее поймать, крепко обхватить за талию и повалить на землю. Но, падая, она так повернулась у него в руках, что он увидел ее прекрасное лицо, и она так ему улыбалась, словно сгорала от страсти, словно только и ждала того момента, когда он наконец ее обнимет, ляжет подле нее… Ноги Луки плотно прижимались к ее ногам, его молодое крепкое тело льнуло к ее телу, гибкому и стройному; он смотрел ей прямо в глаза, и лица их сблизились, словно для поцелуя, и он почувствовал прикосновение ее густых светлых кудрей и головокружительный аромат розовой воды. Глаза Изольды были темны, так темны, что он удивился, ибо раньше ему казалось, что глаза у нее голубые или ярко-синие, но сейчас, приглядевшись, он заметил, что голубая радужка ее глаз превратилась в тоненький ободок вокруг невероятно расширившегося черного зрачка, и от этого глаза ее казались почти черными. Он вдруг вспомнил выражение «прекрасная дама» и подумал: «Да, она — поистине прекрасная дама!»

«Bella donna», «прекрасная дама» — эти слова, произнесенные на латыни, звучали и звучали у него в ушах, и он вдруг понял, что произносит их голос Ишрак, рабыни-мавританки, и в голосе ее слышится странный чужеземный акцент, и она с невероятной настойчивостью все повторяет: «Bella donna! Лука, послушай! Bella donna!»

Разбудил его скрип осторожно приотворенной двери. Лука резко сел и тут же схватился за голову, ибо виски его пронзила острая боль.

— Не бойся, это всего лишь я, — сказал Фрейзе, наливая из кувшина в кружку подогретое пиво. Все это — и кувшин с пивом, и поднос, нагруженный хлебом, мясом и сыром, — он заботливо притащил в комнату своего «маленького господина».

— Пресвятые отцы! Как хорошо, Фрейзе, что ты меня разбудил! Мне снился совершенно невероятный сон.

— Мне тоже, — сказал Фрейзе. — Всю ночь мне снилось, что я собираю ягоды на живой изгороди, словно цыган какой-то.

— А мне снилась прекрасная женщина и слова bella donna.

И Фрейзе тут же запел:

Ах, белла донна, подари мне любовь… Ах, белла донна, звезды светят нам вновь…

— Что это ты несешь? — удивился Лука, садясь за стол и позволяя слуге расставить перед ним еду.

— Это же просто песня, причем очень даже известная. Разве ты никогда ее в монастыре не слышал?

— Мы же пели только в церкви и только гимны и псалмы, — напомнил ему Лука. — А вовсе не любовные песни на кухне!

— Ну, так или иначе, прошлым летом эту песенку все вокруг напевали: «Bella donna», «Прекрасная дама».