Подкидыш - Филиппа Грегори (2013)

Лука отрезал себе ломоть мяса, откусил приличный кусок, задумчиво его прожевал, сделал три больших глотка пива и с каким-то странным выражением сказал:

— А ведь есть и другое значение слов bella donna, а не только «прекрасная дама». Так еще называется одно неприметное растение, что встречается возле зеленых изгородей.

Фрейзе хлопнул себя по лбу.

— Так ведь это самое растение мне только что и снилось! Мне снилось, что я хожу возле зеленой изгороди и ищу там какие-то черные ягоды; но хотя мне вроде бы нужны были ягоды ежевики, или терна, или хотя бы бузины, я сумел отыскать там только смертоносные ягоды черного паслена… его еще белладонной или «сонной одурью» называют.

Лука вскочил, не выпуская из руки ломоть хлеба.

— Белладонна очень ядовита, — сказал он. — Помнишь, аббатиса говорила, будто им показалось, что ту монахиню отравили. Она еще объясняла, что они вскрыли ей живот, желая выяснить, чем ее накормили…

— Я же говорю, что эту траву не зря «сонной одурью» называют, — сказал Фрейзе. — Ее в застенках людям дают, чтобы им язык развязать. А иногда с ее помощью в пыточной камере людей с ума сводят — она способна самые дикие сны вызывать и видения всякие. А еще она способна… — Фрейзе не договорил, и Лука закончил за него:

— Целый монастырь с ума свести. С ее помощью можно у любой здешней монахини странные видения вызвать, любую из них заставить ходить во сне… видеть или воображать себе самые невероятные вещи… А если белладонны дать слишком много… она человека попросту убьет.

И Фрейзе с Лукой, не говоря больше ни слова, выскочили за дверь и поспешили прямиком в больницу. В центре двора напротив ворот сестры-мирянки складывали две огромные груды дров, явно готовясь к казни — сожжению ведьм на костре. Фрейзе на минутку остановился возле них, а Лука прошел мимо, даже не взглянув на эти страшные приготовления; его куда сильней интересовало то, что происходило сейчас в больнице. Через открытое окно было видно, что те монахини, которые обычно ухаживают за больными, поспешно приводят помещение в порядок. Дверь оказалась, как всегда, распахнута, и Лука вошел, но тут же в изумлении остановился и огляделся.

Там было так чисто и аккуратно прибрано, словно никакого беспорядка и не случалось. Дверь в мертвецкую стояла открытой, тело покойной монахини вынесли, исчезли и свечи с курильницами. Полдюжины кроватей, застеленные грубыми чистыми простынями, были полностью готовы к приему больных, на одной из побеленных стен висело распятие. Лука, совершенно ошеломленный этими преобразованиями, так и стоял на пороге, пока мимо него не прошла какая-то монахиня с кувшином воды, набранной во дворе у колодца. Вылив воду в таз, она опустилась на колени и принялась отмывать пол.

— А куда перенесли тело той сестры, что умерла? — спросил у нее Лука, чувствуя, что голос его звучит слишком громко в этой пустой безмолвной комнате. Монахиня выпрямилась, села на пятки и сказала:

— Она теперь у нас в часовне лежит. Сестра Урсула сама закрыла ее гроб и забила крышку, а потом приказала сестрам бодрствовать у гроба покойной. Если хочешь, я отведу тебя туда — помолись за душу сестры нашей Августы.

Он кивнул. Было нечто сверхъестественное в том, насколько быстро и полно в больнице был восстановлен порядок. Он просто поверить не мог, что не так давно, вломившись в эту дверь, они с Фрейзе буквально охотились за аббатисой и ее рабыней, а перед тем собственными глазами видели, как эти женщины с ножами в окровавленных по локоть руках стоят над вспоротым телом мертвой монахини. И ведь после еще пришлось гнаться за ними через весь двор, а потом он, Лука, сбил аббатису с ног и прижал к земле; а затем они поместили преступниц в каменный подвал без окон и дверей и заковали в цепи…