– Простите, не интересовался. Нина, по-моему, даже поступила в медицинский университет, но потом что-то не заладилось… Короче, она ушла и решила стать журналисткой. По конкурсу не прошла, кто-то посоветовал ей поработать и набраться опыта, а потом попробовать еще раз. Нина пришла к нам курьером, но через полгода показала мне очень даже приличную статью, и я согласился вставить ее в очередной выпуск. С тех пор она стала писать – сначала внештатно, а позже мы нашли для нее ставку. В будущем году она намеревалась снова поступать, и один мой знакомый, акула пера, обещал дать ей лестную характеристику… Не сложилось, выходит?

* * *

– О чем мечтаешь?

Голос Андрея вывел меня из состояния задумчивости.

– Да так, о разном… Главным образом о моей анестезистке.

– Это о той, которая пациентку угробила?

– Зачем ты так? – упрекнула я. – Еще ничего не выяснено!

– Думаю, вы напрасно ищете черную кошку в темной комнате: что из того, что она отрицает… отрицала свою причастность? Это нормально, что человек пытается обелить себя. С кем не случается? Даже в моей клинике анестезисток не хватает – одна на две-три операционные. Текучка у них, ведь зарплата маленькая, а требований больше, чем в государственных больницах. Я работаю только с двумя анестезиологами, а они, в свою очередь, предпочитают двух анестезисток – тех, кому полностью доверяют. Одна карты отлично оформляет, у нее каллиграфический почерк, а вторая лучше справляется в операционной – прямо электровеник! Первая, что помоложе, иногда подтормаживает – может, к примеру, атропин с прозерином перепутать, так как коробки рядом лежат… А вторая обычно ходит за препаратами крови и совмещает ее, хотя я бы на месте анестезиолога такого не позволял.

– Кира никогда не допускала ошибок! Может, это связано с ее сыном?

– Наркоманом?

– Сегодня я имела неприятный разговор с Охлопковой. Она говорит, что обнаружила перерасход наркоты.

– Но как такое возможно, ведь на списание остатков в госучреждениях нужны подписи анестезиолога и членов комиссии по наркотикам – начмеда, старшей сестры и старшего оперуполномоченного по борьбе с незаконным оборотом наркотических средств!

– Не знаю, как у Киры это выходило… Я настолько доверяла ей, что, видимо, просто не обращала внимания на то, что «остатков» практически не остается!

– Но в карте же ты тоже расписываешься, так? Во столько-то введено столько-то того-то, врач-анестезиолог такой-то…

– Я раньше проверяла, но в последнее время… Наверное, я так привыкла, что в карте исполнения Киры комар носа не подточит, что полностью на нее положилась! Однако, как мне кажется, я все же одним глазом следила за тем, чтобы все сошлось. Охлопкова, между прочим, меня ни в чем не обвиняла, ведь Кира работала и с другими анестезиологами…

– Это хорошо: не хотелось бы придумывать отговорки, чтобы тебя отмазать! Думаешь, твоя Кира для сына наркоту доставала?

– Понимаешь, у нее куда-то утекал налоксон, а на моей практике он вообще ни разу не применялся.

– А его ведь наркошам дают, да? Типа лечение от морфиновой зависимости…

– И другие наркотики: такое впечатление, что у Киры были безотходные операции!

– Радуйся, что она тебя за собой не потянула, – хмыкнул Андрей.

– Как считаешь, мне следует поговорить об этом с Карпухиным?

– Зачем? Это же вроде самоубийство… С другой стороны, ты можешь оказаться права: просто так Артем не взялся бы за такое очевидное дело – видимо, не так уж все очевидно! Позвони ему. Может, мы зря беспокоимся, но в любом случае хуже не будет!

– Ты с Леонидом говорил? – сменила я тему.

– При чем тут Леонид? – удивился Андрей.

– Ты ведь ему поручил заняться тем мальчиком, Попковым?

– Откуда ты знаешь? Неужели Кадреску…

– Ага, – кивнула я, – мы встречались.

– Интересно, по какому поводу?

– У нас было тайное свидание, а потом сумасшедший секс на крыше больницы.