Дама в черном - Гастон Леру (1993)

Казалось, что князь ничуть не смущен этим рассказом.

— Это три мои феи, — заметил он, — которые никогда меня не покидают. Без них я не могу ни жить, ни работать. Я выхожу только если они мне позволят, убежденный в том, что мое поэтическое жилище будет строго охраняться.

Князь Галич не успел еще закончить свои объяснения, как появился Вальтер, слуга Старого Боба, и передал Рультабилю телеграмму. Мой друг попросил разрешения присутствующих с ней ознакомиться и громко прочел:

«Возвращайтесь как можно скорее, вас ждут с нетерпением. Предстоит блестящий репортаж из Петербурга».

Телеграмма была подписана главным редактором газеты «Эпок».

— Что скажете, господин Рультабиль? — спросил князь. Не находите ли вы, что я хорошо осведомлен?

Дама в черном не смогла удержаться от вздоха.

— Я не поеду в Петербург, — заявил Рультабиль.

— Об этом пожалеют при дворе, — сказал князь, — поверьте, вы упускаете случай добиться успеха, молодой человек.

Слова «молодой человек» особенно не понравились Рультабилю, который уже собирался ответить князю, но, к моему большому удивлению, промолчал.

— Вы нашли бы там дело, достойное ваших способностей, — продолжал князь, — можно добиться всего, если ты достаточно умен, чтобы разоблачить Ларсана.

Это слово разорвалось среди нас, как бомба. Молча и неподвижно, словно статуи, замерли мы, укрывшись за нашими темными стеклами. Ларсан… Почему это имя, которое мы так часто произносили за последние сорок восемь часов, имя, означавшее опасность, к которой мы уже начали привыкать, произвело на нас в этот момент такое сильное впечатление?

Мне казалось, что я поражен молнией. Необъяснимое чувство тревоги охватило меня. Хотелось бежать, но ощущение было такое, что если я встану, то не смогу удержаться на ногах. Гнетущее молчание увеличивало это невероятное гипнотическое состояние. Почему же никто не говорил? Куда девалась веселость Старого Боба? Почему его не слышно за завтраком? А другие? Почему молчали они, притаившись за своими темными очками?

Внезапно совершенно инстинктивно я повернул голову назад. Мне показалось, что на меня кто-то смотрит. Взгляд чьих-то глаз словно давил меня, хотя этих глаз я не видел и не знал, откуда этот взгляд исходил. Но он существовал, и я его чувствовал. Это был ЕГО взгляд! Однако вокруг никого не было, за исключением людей, сидевших за столом — неподвижных и молчаливых. И тогда мной овладела уверенность, что этот взгляд здесь, за темными стеклами очков одного из присутствующих.

Но вот я освободился от этого ощущения и вздохнул свободно. Взгляд отпустил меня. Еще один облегченный вздох прозвучал с моим в унисон. Рультабиль ли это или Дама в черном, ощущавшие на себе, как и я, давящую тяжесть этого взора?

Старый Боб сказал как ни в чем не бывало:

— Князь, я не верю, что ваша кость середины четвертичного периода…

И все темные очки разом зашевелились, наваждение исчезло.

Рультабиль поднялся и сделал мне знак. Я присоединился к нему в нашем «зале заседаний». Как только мы остались одни, он закрыл дверь.

— Ну что, вы почувствовали? — спросил Рультабиль.

— Он здесь, он здесь! — пробормотал я, задыхаясь от волнения, — если мы только не сошли с ума все разом.

Помолчав, я продолжал уже более спокойно:

— Знаете, Рультабиль, это вполне возможно, что мы сходим с ума. Неотвязные мысли о Ларсане кого хотите сведут в сумасшедший дом, друг мой. Всего лишь два дня, как мы в замке, и посмотрите, в каком состоянии.

Но Рультабиль перебил меня:

— Нет, нет, я его чувствую! Он здесь. Я касался его! Но где? Когда? Нет, я не должен покидать замка. Не должен попадаться в ловушку. Я не буду искать его вне замка, хотя и видел за пределами стен. Да вы и сами его там видели.