Дама в черном - Гастон Леру (1993)

Опять появился Бернье. Он пересек двор и скрылся под аркой. Мы еще больше склонились, чтобы нас не заметили люди, появившиеся на пороге башни. Но они и не думали смотреть в нашу сторону. Из-за туч вышла луна и призрачно осветила море и часть двора Карла Смелого. Стало светлее. Два человека, которые вышли из башни и приблизились к шарабану, двинулись было назад. И тут мы явственно услышали, как Дама в черном произнесла:

— Смелее, Робер, так надо!

Позднее мы спорили с Рультабилем, сказала ли она «так надо» или «это необходимо», но так и не пришли к единому мнению.

— Дело не в смелости, — глухо ответил Робер Дарзак.

Он склонился над каким-то предметом, с большим трудом поднял его и попытался уложить под скамейкой маленького английского шарабана. У Рультабиля зубы буквально стучали от волнения. Насколько мы могли разглядеть, это был мешок. Господин Дарзак с трудом поднял его, и мы услышали глубокий вздох. Опершись о стену башни, Дама в черном смотрела на все происходящее, но помочь мужу и не пыталась.

Наконец Роберу Дарзаку удалось втолкнуть мешок в шарабан.

— Он еще шевелится! — с ужасом произнесла Матильда.

— Это — конец, — ответил Робер Дарзак, вытирая лоб. Он накинул пальто, взял Тоби под уздцы и удалился, махнув рукой Даме в черном. Но она ничего не ответила и не двинулась от стены, как будто ее приковали здесь в ожидании казни. Господин Дарзак казался спокойным. Он распрямил спину и шагал твердо и уверенно, можно сказать, с видом человека, честно исполнившего свой долг. Вскоре он исчез под аркой садовника вместе с шарабаном, а Дама в черном вернулась наконец в Четырехугольную башню.

Я хотел уже выйти из нашего укрытия, но Рультабиль резко меня удержал. И вовремя, так как в это время Бернье показался под аркой и направился вслед за госпожой Дарзак. Когда до закрытой двери ему оставалось уже не более двух метров, Рультабиль медленно отделился от угла и, остановившись между входом и привратником, взял его за руку.

— Пойдемте со мной, — сказал он.

Вслед за Рультабилем вышел и я. Бернье был поражен. В бледном свете луны он посмотрел на нас встревоженными глазами, и губы его прошептали:

— Это большое несчастье!

XII. Невероятное тело

— Большое несчастье, Бернье, произойдет в том случае, если вы не скажете правды, — ответил Рультабиль тихим голосом, — но все обойдется, если вы от нас ничего не скроете. Идемте же.

И он увлек привратника к Новому замку, по-прежнему держа его за руку. Я следовал за ними.

С этого момента рядом со мной был прежний Рультабиль. Теперь, когда он столь счастливо освободился от своих личных переживаний и обрел наконец аромат Дамы в черном, мой друг вновь подключил всю силу своего замечательного ума для борьбы с тайной. И пока жизнь и смерть боролись между собой, вплоть до наиболее драматического момента, вплоть до окончательного объяснения всего происшедшего, Рультабиль ни минуты не колебался на избранном пути. Все его слова и поступки были направлены на то, чтобы спасти нас из ужасного положения, в котором мы оказались после нападения на Четырехугольную башню в ночь с 12 на 13 апреля.

Бернье не сопротивлялся. Он шел впереди нас с опущенной головой, как осужденный, который должен дать отчет судьям. В комнате Рультабиля он сел перед нами на стул. Я зажег лампу.

Молодой репортер не сказал ни слова. Раскуривая свою трубку, он смотрел на Бернье, пытаясь прочесть истину на его лице. Затем он поднял брови, взгляд его прояснился, и, выпустив к потолку несколько клубов дыма, он поинтересовался:

— Скажите, Бернье, как они его убили?

Бернье покачал головой:

— Я поклялся, что ничего не скажу, и я ничего не знаю. Честное слово, я ничего не знаю, господин Рультабиль.

— Тогда расскажите то, чего вы не знаете, — продолжал мой друг, — в противном случае, Бернье, я ни за что не отвечаю.

— За что вы не отвечаете?