Тайна леди Одли - Мэри Брэддон (2009)

Бесстрастный слуга уставился на Роберта в безграничном ужасе и, открыв одну из тяжелых дубовых дверей, провел его в огромную столовую, обставленную с суровой простотой апартаментов, предназначенных лишь для того, чтобы в них есть, но не жить; и во главе стола, за которым спокойно могли уместиться восемнадцать человек, Роберт узрел мистера Харкота Толбойса.

Мистер Толбойс был одет в домашний халат из серой ткани, повязанный поясом. Это суровое одеяние изо всей современной одежды, возможно, более всего напоминало римскую тогу. Он носил тускло-желтый жилет, туго накрахмаленный батистовый галстук и безукоризненный воротничок. Цвет его халата был почти так же холоден, как и взгляд его серых глаз.

Роберт Одли не ожидал, что у Харкота Толбойса будут манеры и характер Джорджа, но он надеялся увидеть хоть какое-нибудь фамильное сходство между отцом и сыном. Но ничего подобного. Было бы трудно представить более непохожего на Джорджа человека, чем его родитель. Роберт больше не удивлялся жестокому письму, полученному от мистера Толбойса, когда увидел его автора. Такой человек едва ли мог написать иначе.

В большой комнате находилось еще одно лицо, в направлении которого взглянул Роберт, поздоровавшись с Харкотом Толбойсом и пребывая в сомнении, как ему приняться за дело. Этим вторым лицом была дама, сидевшая у последнего из четырех окон и занятая каким-то шитьем, у ее ног стояла плетеная корзинка, полная коленкора и фланели.

Хотя она находилась в другом конце комнаты, Роберт заметил, что она молода и похожа на Джорджа Толбойса.

«Его сестра! — мгновенно подумал он, осмелившись перевести взгляд с хозяина дома на женскую фигуру у окна. — Вне всякого сомнения, это его сестра. Он так любил ее. Не может же она быть полностью безразлична к его судьбе?»

Девушка привстала со своего стула, и ее работа соскользнула с колен на пол, клубок пряжи откатился по дубовому полированному полу за край турецкого ковра.

— Сядь, Клара, — приказал строгий голос мистера Толбойса.

Казалось, он обращается не к своей дочери, к тому же, он сидел к ней спиной, когда она поднялась. Как будто он почувствовал это каким-то шестым чувством или у него были глаза на затылке.

— Сядь, Клара, — повторил он, — и держи свою пряжу в рабочем ящике.

Девушка вспыхнула и наклонилась поискать клубок. Мистер Роберт Одли, которого отнюдь не смутило поведение хозяина дома, поднял клубок и вернул его владелице; Харкот Толбойс в изумлении наблюдал за ним.

— Возможно, мистер… мистер Роберт Одли! — произнес он, взглянув на карточку, которую он держал между указательным и средним пальцами. — Возможно, когда вы закончите искать клубки пряжи, вы будете так добры сообщить мне, чему я обязан этим визитом?

Он величественно взмахнул своей красивой рукой, и слуга, поняв его жест, подвинул тяжелый красный сафьяновый стул.

— Вы можете остаться, Уилсон, — сказал мистер Толбойс, когда слуга собрался удалиться. — Мистер Одли, возможно, захочет кофе.

Роберт ничего не ел в это утро, но, взглянув на огромную мрачную скатерть, чайные и кофейные серебряные принадлежности, он отказался от приглашения мистера Толбойса.

— Мистер Одли не будет пить кофе, Уилсон, — произнес хозяин дома, — вы можете идти.

Слуга поклонился и вышел, открыв и закрыв за собой дверь так осторожно, как будто уважение к мистеру Толбойсу требовало, чтобы он сразу же просочился сквозь дубовые панели, словно привидение.