Тайна леди Одли - Мэри Брэддон (2009)

«Мой сын причинил мне непростительное зло, женившись на дочери пьяного нищего, — отвечал мистер Толбойс каждому, кто отваживался его спрашивать о Джордже, — и с этого часа у меня нет больше сына. Я не желаю ему зла. Он просто умер для меня. Я скорблю о нем, как и о его матери, которая умерла девятнадцать лет назад. Если вы будете говорить о нем со мной, как о мертвом, я готов выслушать вас. Если же вы будете говорить о нем, как о живом, я отказываюсь вас слушать».

Я полагаю, что Харкоту Толбойсу доставляла удовольствие мрачная римская пышность его речи, и ему бы хотелось носить тогу и непреклонно перекинуть ее через плечо, поворачиваясь спиной к заступнику Джорджа. Сам Джордж даже не пытался смягчить суровый приговор своего отца. Он слишком хорошо его знал и понимал, что это безнадежно.

— Если я напишу ему, он перевернет конверт, напишет на обратной стороне мое имя и адрес и отошлет его назад, — говорил молодой человек, — и призовет весь дом в свидетели того, что оно совершенно не тронуло его и не вызвало ни одного смягчающего воспоминания или сострадательной мысли. Он будет упорствовать в своем решении до смертного часа. Осмелюсь сказать, в глубине души он рад, что его единственный сын оскорбил его и дал ему возможность продемонстрировать свои римские добродетели.

Так Джордж отвечал своей жене и ее отцу, которые настаивали, чтобы он попросил помощи у Харкота Толбойса.

— Нет, моя дорогая, — говорил он решительно. — Может быть, нелегко быть бедными, но мы переживем это. Мы не пойдем с жалостливыми лицами к суровому отцу просить у него приюта и хлеба, чтобы получить отказ в высокопарном стиле и послужить классическим примером на благо всей округи. Нет, моя любимая, голодать легко, но унижаться трудно.

Возможно, миссис Джордж не очень легко согласилась с первой из этих двух альтернатив. Ей совсем не хотелось голодать, и она жалобно заныла, когда бутылки шампанского с ярлыками Клико сменились на шестипенсовый эль, который приносил неряшливый официант из ближайшей пивной. Джордж был вынужден нести свое бремя и предложил руку помощи своей жене, которая и не думала скрывать свое сожаление и разочарование.

— Я думала, драгуны все богатые, — жаловалась она раздраженным голосом. — Девушки всегда хотят выйти замуж за драгунов, торговцы жаждут их обслужить, а владельцы гостиниц развлечь, театральные менеджеры любят, когда им покровительствуют драгуны. Разве можно было предположить, что офицер будет пить дешевый эль, курить ужасный, вырви глаз табак и разрешать своей жене носить потрепанную шляпку?

Если в этих речах и проявлялся эгоизм, Джордж Толбойс не замечал его. Он любил и доверял своей жене с первого до последнего часа их короткой совместной жизни. Любовь, которая не слепа — это в конце концов лишь мнимое божество, поскольку когда Купидон снимает с глаз повязку, это неизбежно указывает на то, что он собирается расправить свои крылышки и улететь. Джордж всегда помнил тот час, когда впервые был очарован хорошенькой дочкой лейтенанта Мэлдона, и как бы она ни переменилась с тех пор, тот образ, что его пленил, остался неизменным и таковым навеки запечатлелся в его сердце.

Роберт Одли покинул Саутгемптон поездом, который отправился до рассвета, и прибыл на станцию Веерхэм в первой половине дня. Он нанял экипаж до Грейндж-Хит.