Исповедник - Дэниел Силва (2006)

Бенедетто Фоа появился у четырехэтажного офисного здания, расположенного неподалеку от входа на площадь Святого Петра, в достаточно раннее по римским понятиям время: в половине одиннадцатого. В городе, где так много хорошо одетых мужчин, Фоа являл собой исключение из правил. Стрелки на брюках давно исчезли, мыски черных кожаных туфель сбились, а карманы спортивного пиджака оттопырились из-за того, что в них постоянно находились то блокноты, то портативный магнитофон, то какие-нибудь бумаги. Ватиканский корреспондент газеты «Република» Бенедетто Фоа не доверял людям, которые не могли уместить все свое в карманах.

Он протиснулся через толпу туристов, сгрудившихся у сувенирных магазинчиков на первом этаже, и попытался пройти в фойе. Дорогу ему преградил охранник в синей форме. Фоа тяжело вздохнул и, опустив руку в карман, долго искал удостоверение. Вообще-то в этом ритуале не было никакой необходимости, потому что Бенедетто Фоа, старейшину журналистского корпуса, сотрудники пресс-бюро знали не хуже, чем заправлявшего здесь громилу-австрийца. Требование предъявить значок было всего лишь еще одной формой мягкого наказания, как и исключение его из списка приглашенных в папский самолет во время намеченного на следующий месяц визита в Аргентину и Чили. Фоа дали испытательный срок. Его вздернули на дыбу и предложили покаяться. Еще один неверный шаг, и его отправят на костер.

Пресс-бюро Ватикана являло собой островок современности в море Ренессанса. Фоа прошел через автоматические стеклянные двери и пересек выложенный полированным черным мрамором коридор, в конце которого помещался его «кабинет». На удостоенных постоянной аккредитации Ватикан налагал тяжкий обет бедности. Офис Фоа мог похвастать крохотным столом, обитым дешевым пластиком, телефоном и факсом, который имел привычку ломаться в самый неподходящий момент. Его соседкой была рубенсовских форм блондинка по имени Джованна из журнала «Внутри Ватикана». Бенедетто она считала еретиком и неоднократно отклоняла его предложения пообедать вместе.

Репортер устало опустился на стул. На столе, рядом со стопкой вырезок из бюллетеня службы новостей Ватикана, лежала газета «Оссерваторе Романо» – ватиканская версия советской «Правды». С тяжелым сердцем, чувствуя себя кремленологом, пытающимся отыскать скрытый смысл в сообщении о болезни какого-нибудь члена Политбюро, Бенедетто взялся за чтение. Обычное словоблудие. Он отодвинул газету и задумался о том, куда пойти на ленч.

Взгляд его скользнул в сторону Джованны. Может быть, сегодня именно тот день, когда эта крепость наконец падет. Он протиснулся в ее кабинет, отделенный стеклянной перегородкой. Джованна сидела, погрузившись в официальный пресс-релиз. Когда Бенедетто заглянул ей через плечо, Джованна прикрыла пресс-релиз локтем, как школьница, прячущая контрольную от соседа по парте.

– Что там, Джованна?

– Я еще не прочитала. Это свежий выпуск, его только что принесли. Иди и возьми свой экземпляр.

Она вытолкала его в коридор. Направляясь к передней комнате, где за деревянным столом сидела грозного вида монахиня, Бенедетто ощущал на бедре прикосновение руки Джованны. Каждый раз при взгляде на монахиню он вспоминал школьную учительницу, частенько угощавшую его прутом. Женщина подала Фоа пару бюллетеней, причем лицо ее не выразило при этом абсолютно никаких чувств, словно она выдавала пайки заключенным. В отместку Бенедетто прочитал пресс-релизы, не отходя от стола.