Мир - Наталья Мар (2019)

16. Глава о том, как можно просто взять – и без проблем куда-то добраться

По всей палубе модуля валялись части разбитого кейса для мозга. Шиманай тревожно суетился над ними, вот уже который день прилаживая битую колбу к основанию контейнера. Они подлетали к Алливее. Ирмандильо был заносчив, как сердитый байбак, и Эйден проводил время с профессором. С меньшим из двух зол.

– Самое печальное – субстрат разлился, а где взять свежую кислородную сыворотку?

– Я думаю, на планете растений кислород – не проблема, – предположил робот. – Вот увидишь, окажется, что они не знают, куда его девать.

– Не имитируй стыд, андроид. Хотя… рядом с тобой меня скорее вместе с контейнером прихлопнет.

– Можно заспиртовать твой мозг, – предложила амадина. – У меня тут полным-полно эольского токсидра.

Эйден дал ей знак не подливать масла в огонь. Это была его прерогатива.

– Серьезно, Шима, токсидр веселей кислородного субстрата.

– Я пас. И вообще! По мне, так императору недостойно и дышать рядом с бордельными коктейлями.

– Ой, Шима. Не поверишь, сколько достоинства надо растерять, чтобы дышать свободно.

Модульный комм разразился сигналом всеобщей тревоги:

– МЫ ПРИБЫВАЕМ К ГРАНИЦАМ АЛЛИВЕИ. СТАРШЕМУ ПОМОЩНИКУ СРОЧНО ЯВИТЬСЯ НА МОСТИК!

Дорвавшись до реальной власти, Ирмандильо присваивал им должности и звания по мере надобности. Эйден оставил Шиму корпеть над контейнером и поспешил исполнить приказ. Тарталья был пирожком снаружи и силикатным кирпичом внутри. Против его тирании бесполезны оказались не только хитрость и опыт дипломатии, но и, к огромному сожалению Эйдена, сарказм. Если б в уставе звездного флота учли возможность стегать офицеров портупеей, Тарталья не раз попытался бы этим воспользоваться. Но пока длился полет, а летели они целую неделю, цены ему не было. Способный оставаться без сна дольше остальных, он бдел над варп-консолью днем и ночью, отвлекаясь лишь на экспресс-зарядку в своем модуле. Эйден бессовестно дрых первые двое суток, а после готов был простить Ирмандильо абсолютно любую деспотию в свой адрес. Хоть за то уже, что проснулся.

Шима не разделял беспечности синтетика. Он отдыхал только в перерывах между скачками, отвергал робикана-шоты и тщательно избегал личных встреч с Пти. Та исправно подавала отчеты батарей своего модуля, принимала соблазнительные позы и осыпала пыльцой старших по званию (согласно уставу притонно-бордельной службы), Обедала, кажется, жвачкой и видами из окна.

Эйден по трехсотлетней привычке оправил китель перед тем, как взойти на мостик.

– Здравствуй, Ирмандильо, – он занял свое место и звякнут правой кистью о штурвал. По правде, ему нравился этот звук. Не позволял забыть, кто он таков, а то в последнее время у него с этим разладилось.

Пилот деловито кивнул и открыл иллюминаторы. В космосе развернулось что-то невероятное. Планеты Алливея – в привычном смысле этого слова – не существовало в природе. Были только три широких и твердых кольца вокруг пустоты. Одно кольцо ровно входило в другое, а то – в третье. Они вращались в двух плоскостях относительно центра. Издалека это было похоже на гигантский атом, каким его изображают в учебнике.

– И как они там живут? И как они там с них не падают?

Квантовый мозг перебирал варианты приспособления, но не мог найти подходящий для какой бы то ни было углеродной формы жизни.

– На внутренних поверхностях действует центробежная сила, а снаружи якоря гравитации.

– Как на барахолках?

– Нормальные. Внешнее кольцо – атмосфера. Когда оно проходит прямо над вторым, жилым, то насыщает его кислородом и другими газами. – Ирмандильо завел корабль под внешний бублик, и по обшивке застучало. – Но примерно раз в час вместе с воздухом на алливейцев сыпется дождь из осколков стекла.

– Хорошо, что из стекла. Не люблю мокнуть.

– У местных жителей есть врожденное средство защиты, но их физиология мало кому известна.