Мир - Наталья Мар (2019)

Один зверь прыгнул на ветку, с ветки – в центр воздушного фонтана, созданного гравималью, и с его помощью одолел невероятное для своей комплекции расстояние. Он приземлился на тропе перед эзером. Кайнорт трепетал крыльями и не мог решить, превращаться или нет. Что натворит зверь, испугавшись – отступит или нападет? А если нападет – один или всей стаей?

– Значит, это не шчеры? – Самина глядела на фигуру сквозь стрекозиные крылья.

– Они же прозрачные.

«И? А! Значит, местные», – сообразила она. Может, кто-то и блещет умом в критический ситуации, но Самина давно усвоила: паника обезоруживает ее интеллект.

Тварь издала хищный рык, забила кулачищами о грудь. С ветвей, из дупел, из-за стволов ей откликнулись рыком куда громче. Звери поскакали вниз и окружили пришельцев.

– Приматы! – крикнула Самина. – То есть, ты просил классифицировать, и если допустить, что…

– Приматы – значит, обезьяны, – значит, люди, – значит, проблемы. Летим отсюда!

Кайнорт свистнул детям, и те взвились над кронами. Прятаться стало бессмысленно и даже опасно.

За ними по веткам запрыгали обезьяны – или кем бы они ни были – но не поймали. Миаш и Юфи растворились в лиловом небе. С досады приматы вспучили гривы и попытались цапнуть Кая за крыло. Но тот превратился. Он схватил девушку – опять поперек живота! – и поднялся в воздух. Ближние обезьяны отступили и припали к земле, сбитые с ног и с толку.

Взлететь среди колючих ветвей было не так-то просто. Самина болталась в лапах стрекозы, как котенок в пасти у кошки. Все, что она могла делать, это беречь глаза от веток. Обезьяны с тропы поскакали на деревья, расталкивая сородичей. У самой вершины гривастый примат схватил Кайнорта за хвост. Оба дернули что есть мочи – каждый к себе, и стрекоза почти ускользнула. Но на спину обезьяне вскочила другая, на нее третья… Самину все крепче сжимали колючие лапы, а твари уцепились за хвост стрекозы намертво. И вот уж обезьяны схватили крыло. Давно сломанное, оно изогнулось и треснуло еще в двух местах, блестящие чешуйки мялись и сыпались вокруг. Бритц только сильнее заработал остальными. Им нельзя было падать на растерзание.

Подоспели мелкие обезьяны с нижних веток. Каждый теперь хотел прыгнуть выше, уцепиться крепче. Бритц откусил немало хвостов, лап. Даже кому-то голову. Но дерзких охотников это только подзадорило. Раздался треск, и крыло, на котором висели уже четыре твари, оторвалось посередине. Обезьяны полетели вниз. Стрекоза задергалась среди крон: ценный груз мешал балансировать, и Бритца швырнуло на тропу. Самина откатилась к оврагу, маленькая и незаметная в тени насекомого. Здесь гравималь шевелила кипу серых листьев, в ней девушка и спряталась.

А на тропе внимание приматов было приковано к Бритцу. Превосходный утекал момент, чтобы бежать, и девушка припустила вдоль оврага. Обезьяны мигом разорвали упавшую половину крыла, а Кай разорвал еще двух обезьян. Обернулся человеком, выстрелил раз, другой… армалюкс был серьезным козырем. Имперцы утверждали, что насекомые украли его технологию у Ибриона, насекомые утверждали ровно обратное. Не с первого выстрела, но заряд пробивал и жег шкуру приматов. Из их ран кровь не текла: края вспыхивали, тлели и запечатывали плоть. От удара о землю броню из умного хрома заклинило, и обезьяны вовсю рвали куртку эзера. Но в конце концов они отступили. Самец приматов вскинул пасть и завопил по-новому. Не рыком – утробным гулом наполнился лес.