Мир - Наталья Мар (2019)

– Я не заметил. Поспешил на корабль: шчер был ранен, он всего меня забрызгал кровью. Разумеется, я решил, что ранение зеркально, и Вы…

– Нет, – отмахнулся имперец. – Он был не диастимаг.

– Как так? Но моя рука!

– Ирмандильо, ты просто вывихнул ее. Потому что ты толстый и неуклюжий.

– У меня «зачет» по ближнему бою. И я настаиваю…

– Время! Мокрица тонет, – аргумент и болотная тина на трапе положили конец препирательствам.

Гломерида с трудом поднялась из трясины. Зеленая жижа вперемешку с клочками паутины капала с ее ножек-шасси. Мокрица летела над верхушками деревьев, перебирая краями сегментов. Неслышно, как скат в океане. Иногда она задевала высокие кроны, и ветки, листья, птицы сыпались на ее пути.

22. Глава о ловле на живца

Ирмандильо косился на Эйдена из-за штурвала. Синтетик высматривал сгустки паутины и не обращал внимания на труп у своих ног. Настолько, что Тарталья опасался, что император вот-вот наступит на мертвеца. Топчась рядом, он то и дело задевал ботинками саван – там, где разметались серебряные волосы. Эйден даже не оттащил пилота в сторону. Полицейский был, может, неуклюж, но не туп: убийство фрина в перевале – это раз, и холодное пренебрежение к человеку, пусть мертвому – это два. Словно магнит, аварийно-красная радужка притягивала мысли Ирмандильо.

– И все-таки, что за режим ассассина? Я о глазах.

– Это вирус. Он давно со мной, – даже голос, интонация стали другими: добавилось металла, убавилось оттенков, исчезла легкость. – Я раньше думал, он надо мной издевается. Но теперь понимаю, что бережет.

– От чего?

– От рефлексии из-за чудовищных поступков, когда их невозможно избежать или пережить. Поверь, он делает меня не лучше, но эффективнее.

Внизу – в подлеске и на опушках – встречалось все больше коконов с добычей шчеров: стеклянные птицы, руконогие и даже копытные попадали в липкие сети. Время от времени из-под их корабля выскакивал паук. Они все спешили туда же, куда направился ложноскорпион. Наверняка их уже ждали. Вскоре гломерида обогнула цепь холмов и всплыла над равниной с большим озером. Эйден сменил Ирмандильо и направил корабль к берегу.

– Если б я был магнумом шчеров, выбрал бы это место для лагеря, – объяснил он.

– Почему?

– Здесь много воды.

– И что?

Синтетик как-то странно глянул на Ирмандильо.

– Да так. Хочешь исполнить почетную обязанность командира звездолета?

– Какую?

– Поприветствовать воинственное племя. Ну, знаешь, «мы пришли с миром…»

Полицейский выглянул из окна. Нестройный ряд из молодых черноволосых мужчин обступил гломериду. Никто не проявлял признаков воинственности, которой их с легкой руки наградил Эйден. Любопытство и внимание сквозили по лицам у воды.

– Ладно, – согласился Ирмандильо.

В самом деле, последствия бесцеремонной агрессии уже заставили его хромать. На этот раз стоило зайти с деликатной стороны. Он отпер клинкет и потер веки. И поскреб в ухе мизинцем. И открыл-закрыл рот, будто заложило уши. Что-то было… не так?

– Иди, я за тобой, – синтетик подтолкнул робота к шлюзу.

Ирмандильо шагнул на трап и увидел, как расступились мужчины. А следом – целая тонна чистой озерной воды поднялась стеной и обрушилась на корабль. Она не успела коснуться земли: целиком обратилась в лед. Голубоватая корка покрыла сегменты и шасси гломериды, разукрасила узорами иллюминаторы, обездвижила Ирмандильо на трапе, как муху в янтаре.

И все же: кап, кап – кто-то спускался к берегу. Шчеры загудели и вскинули иольверы. Как же так, пришельцы вышли один за другим, неужели второго не коснулась магия?

Кап, кап.

Эйден стряхнул влагу с волос и отер лицо. Пуская вперед Ирмандильо, он надеялся не так сильно вымокнуть, но не ожидал настолько мощной волны. Велика же была ненависть пауков к насекомым, за которых их приняли. Ткань его формы отталкивала воду, и ручейки струились там, где он шел.