Мистерия - Вероника Мелан (2014)

Баал напрягся не меньше Стивена – их друг, похоже, не видел разницы между настоящим и вымышленным объектом: радостно заулыбался, захохотал, как внезапно принявший на грудь стакан водки алкоголик, скинул рюкзак, принялся снимать куртку…

– Канн! Не смей раздеваться! Не снимай… Не снимай браслет!!!

– Все, ребята, мы пришли – можно расслабиться…

А дальше Лагерфельд помнил все, как во сне.

Как в уютный, но хитрый и злобный мираж бросился Баал – хотел защелкнуть на запястье стратега сброшенный на землю браслет. Щит пропал…Пропал быстро, и сразу же после этого появились тени – безносые, безухие мутные клубы, чувствующие светящийся живой объект – желающие полакомиться. Как завязалась борьба, и Канн орал, что демон свихнулся – он же демон? Он просто не желает выходить наружу – попал домой…

Дурак. Почти мудак… Нет, на него что-то нашло, накрыло, лишило способности мыслить.

Помнил впившийся в щиколотку Баала темный жгут – его щит, накрывший двоих, моментально просел и ослаб – не справился с задачей, и жгут этот проник Регносциросу прямо в ногу – под кожу, в тело… А потом Аарон… весь покрытый такими же щупальцами, которые разрастались у него внутри, словно корни ядовитой колючки, высасывая жизнь. Моментально побледневшее лицо, возникшие под глазами черные провалы, бледные, почти белые губы.

Он кричал «Экакуи-и-и-ируйтесь!», хрипел, брызгал слюной и боялся, что, если войдет на поляну, то на ней же останутся все трое – уже навсегда, – и умирал от подкашивающего разум бессилия.

Тот долгий тяжелый и очень глубокий взгляд Баала, прежде чем тот кивнул, соглашаясь «Так надо, друг… я тебя услышал. И прости…», навалился на Канна и нажал красную кнопку на браслете, док не забудет уже никогда. Не сможет.

Не сможет. Не сможет. Если он вообще теперь что-то сможет.

Один.

В Коридоре.

А на часах всего лишь девять утра.

Стив никогда не мнил себя героем. Спокойный, уравновешенный, несколько дотошный – он никогда не лез в лидеры и не наблюдался в рядах отстающих. Просто доктор, отличный специалист, человек, любящий свою работу и лучше других знающий, как именно ее делать. Он оживал в присутствии Эльконто – шутил, веселился, – и затихал в одиночестве. Был робковат с дамами и поэтому, наверное, до сих пор оставался один. Не умел давить или настаивать – не чувствовал, что подобные черты характера являются составной частью его личности, да и просто, вероятно, ждал кого-то особенного. Он быстро привязался к Пирату, хоть никогда бы не признался другу, что благодарен за рыжего питомца, ценил тихие вечера в компании теплого кота и телевизора, часто мечтал устроить себе отпуск и где-нибудь порыбачить, но никогда не озвучивал идеи вслух. Коллеги имели другие предпочтения в отдыхе, а времени на отдых все равно не хватало – тогда зачем терзаться понапрасну?

Стив не боялся ни будущего, ни таящихся в нем перемен, ни грубых людей, ни собственного Начальника – умел маневрировать в событиях, приживаться, изменяться по мере надобности и подстраиваться, хоть и не прогибался. Всегда сохранял внутренний стержень – чистый, тонкий, стабильный. Одиночество его не страшило – привык, тяготили лишь моменты, когда он не успевал кому-то помочь – когда истекающий на операционном столе пациент медленно терял связующую с жизнью нить. Вот тогда док по-настоящему грустил – тяжело, глубоко, подолгу.

Но даже в такие моменты твердо ощущал под ногами почву – да, бывает всякое: люди приходят, люди уходят – он не Бог.

А теперь не ощущал.

Ни почвы, ни стабильности, ни былой уравновешенности. Будто все те качества, что годами напролет составляли эмоциональный костяк, вдруг переломились – раскрошились и превратились в груду несовместимых более элементов.

Сначала Дэйн. Затем Аарон и Баал…

Аарон был слишком бледен, почти на издохе, скорее всего, не выживет…