Мистерия - Вероника Мелан (2014)

Выживет! – Бравурно поддержал бы себя кто-то другой и принялся упиваться утешающей силой мысли, но Лагерфельд себе не врал, не привык – видел слишком много смертей, хорошо чувствовал, когда та самая живительная нить – человеческая энергия – начинает истончаться и рваться под пальцами.

Он и сам не дойдет, скорее всего. И вообще навряд ли выйдет из этого Коридора. Страшная миссия, опустошающая, не по зубам. Сначала Криала избавилась от снайпера – надавила тому на больное место, затем подловила стратега. Баал ушел, чтобы спасти последнего. Чтобы попытаться его спасти.

Может, надо было прыгнуть туда же – в мираж? Схватиться с тенями, чтобы не выглядеть слабаком или трусом? Но как же быть с логикой? Та твердила, что, ступи он ногой на прозрачную траву, и наружу не выйдет уже никто.

Ошибался? Был прав?

Как теперь разобрать?

Девять ноль четыре. В Коридоре пусто. Щит заряжен на восемьдесят шесть процентов.

Стивен долго смотрел в одну точку, не мог заставить себя подняться с земли. Иллюзорный цветущий луг исчез: пропала трава, деревья, ручей – только сброшенная Аароном куртка, эвакуационный браслет и накренившийся набок рюкзак разнообразили силуэтами ровную муть тумана.

Он следующий? На чем поймается он сам, на какой душевной слабости? Что вытянет из его души Коридор, чтобы спятивший от увиденного мозг заставил разум возрадоваться, скинуть с руки браслет и радостно устремиться навстречу смерти? Сколько хитроумной Криале понадобится времени, чтобы вытолкнуть из недр собственного желудка очередную неперевариваемую кость? Час-два? Меньше?

Она найдет способ, док был уверен, найдет. А Дрейк о таком не предупреждал – не знал, наверное.

Уставший от превратившего желудок в камень волнения, Стив заставил себя подняться с земли. Двинулся в направлении оставшихся от Аарона вещей – поднял браслет, надел на руку рядом со своим, накинул на свободное плечо рюкзак, сгреб пятерней куртку.

Идти. Вникуда, как говорил Канн, – без цели и направления. Без рассказываемых Баалом историй и без ложных надежд на то, что куда-то вообще удастся дойти.

Последнее это путешествие или нет, но док должен его пройти. Вот только, вопреки тому, что казалось ранее, он не будет его вспоминать с усмешкой на губах, сентиментально причмокивать и качать головой – мол, плавали-знаем. Он вообще не будет его вспоминать. Сотрет из памяти целиком, если будет такая возможность, а если не будет, похоронит так глубоко и надолго, как только сможет.

* * *

Кислородные маски на лицах, залегшие под глазами тени – не синие, черные, – бледные полосы губ и серовато-бурые на щеках ветви вен. Такие же тянулись по шее, груди, плечам и ниже – покрывали тела бойцов уродливым тату.

С таким Дрейк еще не сталкивался. Кто-то пил их жизнь, высасывал ее, убивал прямо изнутри.

Но он успел. На поступивший с радара сигнал среагировал молниеносно – второй раз за утро метнулся на проклятое поле и унес с него еще двоих. Положил в лабораторный стационар, подключил к аппаратам искусственного дыхания, капельницам и Мелтару – прибору, вталкивающему в канальную систему человека энергию жизни. Успел ли?

Что-то чиркал, поглядывая то на экран, то на лист под пальцами, одетый в халат доктор – то ли любил человеческие штучки и писчие принадлежности, то ли просто ленился сразу вносить анализы в общую базу данных. Дрейк не роптал – не до того. Вместо этого смотрел на посеревшего обездвиженного Канна, веки которого изредка трепетали – пытались открыться, но все не делали этого, и на побелевшего, казавшегося постаревшим и выцветшим Баала. А ведь на него была большая надежда… Большая.

Тихо пикали, вторя ритму бьющихся сердец, считыватели пульса.

– Мы успели? – Спросил Дрейк доктора.

Тот с готовностью повернулся, поправил на носу круглые очки – точно, любил все человеческое. Простительно.