Лягушка-путешественница - Анастасия Анфимова (2017)

Одетые в невообразимые лохмотья, с позеленевшими ошейниками, они недоуменно переглянулись. Потом тот, который казался моложе, тряхнув патлами спутанных волос, ответил с ужасающим акцентом:

— Прямо идти, госпожа. Мимо тот колон.

Девушка собиралась выяснить про колонну подробнее, но тут и сама заметила невысокий столбик, наполовину скрытый кустарником. Едва удержавшись, чтобы не сказать «спасибо», она прошла мимо, кивнув, явно не ожидавших даже этого, рабам.

Четыре грани колонны украшала выбитая надпись, сообщавшая о дате постройки дороги. Причём из текста следовало, что летосчисление ведётся с момента обретения Канакерном священной чаши Нутпена. Путешественница недоуменно хмыкнула. Она знала, что в Империи года считают с даты основания Радла. Но там сотни, если не тысячи городов и миллионы жителей. А то, что Канакерн имеет свой собственный календарь, показалось ей верхом глупости.

Пренебрежительно пожав плечами, Ника повернула на дорогу, проходившую параллельно берегу моря.

Она примерно представляла, как выглядит местный театр. Тем не менее, поднявшись на пригорок, какое-то время разглядывала взбиравшиеся на холм каменные скамьи, дугой в две трети круга охватывавшие площадку для спектаклей. Сейчас её от глаз девушки скрывало двухэтажное здание, очевидно, выполнявшее функции закулисья. К тыльной стороне дома примыкала ограда из заострённых кольев. Через распахнутые ворота путешественница видела навесы с дровами, какие-то сараи или конюшни, развешанное на верёвках бельё.

— У них что тут гостиница? — обернувшись, спросила она у Риаты. — Или постоялый двор?

— Наверное, это артисты, госпожа, — пожала плечами невольница. — Обычно они где выступают — там и живут.

— Удобно, — усмехнулась Ника, но пошла не туда, а к каменной арке с богатой резьбой, которая вела к местам для зрителей. Увы, но проход перекрывали хрупкие, двустворчатые ворота, из-за которых доносились плохо различимые голоса. Подойдя ближе, она разобрала, что кто-то медленно, нараспев читает стихи.

«Репетируют», — уважительно подумала девушка. Ей вдруг ужасно захотелось узнать, как это делается в Канакерне.

Воровато оглянувшись, она приникла к щели меж плохо подогнанных досок. На площадке, выложенной шестиугольными плитами, стоял молодой человек в застиранном хитоне, и картинно воздев руки к небу, жаловался Диоле на неразделённую любовь. Несмотря на некоторый надрыв, декламировал он с большим, даже чрезмерным чувством.

— Госпожа! — тихо окликнула её рабыня.

К молодому актёру устремился пожилой коллега с пухлым, чисто выбритым лицом, и приобняв за плечи, принялся утешать, но почему-то от имени матери.

Путешественница вспомнила, что все женские роли здесь играют мужчины.

— Госпожа Юлиса! — повторила Риата.

Поморщившись, та оторвалась от занимательного зрелища и увидела явно направлявшегося к ним сурового раба в густо украшенной заплатами тунике и с кое-как обмотанным тряпками ошейником.

— Отойдите от ворот, госпожа, — вежливо, но настойчиво попросил невольник. — Нельзя подглядывать. Хотите посмотреть, госпожа, приходите на представление.

Манера держаться, тон, каким он разговаривал, показались столь необычными, что нащупав за спиной рукоятку кинжала, Ника, зло усмехнувшись, сощурилась.

— Не слишком ли ты смел, раб?

— Не я, госпожа, — поклонившись, поспешно возразил мужчина. — А господин Приск Грок, который надзирает за театром от имени Мерка Картена. Его именем я прошу вас уйти.

Лицо его приобрело ещё более непреклонное выражение. Девушка заколебалась. Уходить не хотелось, но речь невольника звучала конкретно и логично. Он лишь орудие в руках своего хозяина. За все его действия отвечает господин. Таковы суровые реалии рабовладельческого строя.

Вздохнув, путешественница сделала шаг в сторону, но тут послышался громкий, раздражённый голос, показавшийся смутно знакомым.