— Дорогое привидение, — ласково сказал Фредриксон, — кажется, у тебя немного расшатаны нервы. Давай так. Ты обещаешь пугать не нас и не здесь. А я обещаю научить тебя новым трюкам. Идёт?

— Фредриксон — настоящий мастер ужасов! — крикнула дочь Мюмлы. — Ты даже не представляешь, какие чудеса он вытворяет с фосфором и листовым железом! Дронт Эдвард насмерть перепугается!

— И Самодержец тоже, — добавил я.

Привидение недоверчиво посмотрело на Фредриксона.

— Хочешь собственную туманную сирену? — предложил Фредриксон. — Знаешь фокус с наканифоленной нитью?

— Нет. А как это? — с любопытством спросило привидение.

— Берёшь обычную нитку покрепче, — объяснил Фредриксон. — Не толще двадцатки. Натягиваешь у кого-нибудь под окном. И трёшь канифолью. Жуткие звуки.

— Клянусь демоническим оком — ты очень милый! — воскликнуло привидение и свернулось калачиком у ног Фредриксона. — А не мог бы ты ещё смастерить мне скелетик? Листовое железо, говоришь? Оно у меня есть. Как это делается?

Фредриксон до самого рассвета рассказывал про разные пугалки и чертил на песке, как они устроены. Эти детские забавы явно доставляли ему огромное удовольствие.

Утром он вернулся в Парк Сюрпризов, а мы приняли моё привидение в Королевскую вольную колонию, присвоив ему почётное звание Кошмар Острова Ужасов.

— Послушай, привидение, — сказал я. — Хочешь жить у меня? Я немного одинок. Я, конечно, не робкого десятка, но ночами иногда бывает жутковато…

— Клянусь всеми гончими ада… — начало привидение и оскорблённо побледнело. Потом успокоилось и сказало: — Почему бы и нет, очень мило с твоей стороны.

Я постелил ему в коробке из-под сахара, которую покрасил в чёрный цвет и для особого уюта нарисовал на ней черепушки со скрещёнными костями. На обеденной миске я написал «ЯД» (к превеликому удовольствию Шусселя).

— Уютненько, — сказало привидение. — А ничего, если ближе к полуночи я буду немного греметь? Привычка, сам понимаешь.

— Греми на здоровье, — разрешил я. — Но не дольше пяти минут, и смотри не сломай мой трамвайчик из пенки. Это очень ценная вещь.

— Ладно, пять минут, — согласилось привидение. — Но за ночь летнего солнцестояния не ручаюсь.

Глава седьмая,

где я описываю, как нашим взорам горделиво предстал преображённый «Морзкой оркестор», как он совершил пробный спуск в пучину вод и какие приключения сопровождали это событие

вот пришла и так же быстро ушла пора летнего солнцестояния (когда, кстати говоря, у Мюмлы родилась ещё одна дочка, которую назвали Мю, что означает «меньше-не-бывает»), цветы распустились и стали яблоками или ещё чем-нибудь вкусным и были съедены, и меня, уж сам не знаю как, затянуло в опасную трясину повседневности, вплоть до того, что я посадил бархатные розы на капитанском мостике моей рубки и начал играть в пуговицы с Шусселем и Самодержцем.

Ничего не происходило. Привидение сидело в углу у печи и вязало тёплые воротнички и носки — самое успокоительное занятие для привидений с расшатанными нервами. Поначалу оно действительно очень ловко пугало подданных Самодержца и очень радовалось, но вскоре забросило это дело, заметив, что подданным нравится, когда их пугают.

Дочь Мюмлы врала всё отчаянней, и всякий раз ей удавалось меня провести. Однажды она выдумала, что дронт Эдвард случайно раздавил Самодержца! К сожалению, я всегда верю тому, что мне говорят, и поэтому очень обижаюсь, узнав, что меня провели или же повеселились за мой счёт. Если я сам кое-где преувеличиваю, то делаю это искренне!