В глубине ноября - Туве Янссон (2018)

Староум начал всерьёз беспокоиться за предка. Может, у него устали ноги и он не смог одолеть лестницу. Может, обиделся или просто заснул. «Вечно что-нибудь да произойдёт, — с раздражением думал Староум. — Как только им стукнет сто лет, они становятся совершенно невыносимы. Да ещё и невоспитанны…»

— Мюмла! — провозгласил Хемуль. — Разрешите объявить — Мюмла!

Мюмла скромно и задумчиво вышла на середину комнаты. Волосы у неё доходили до колен и вымыты были на славу. Она быстро кивнула Снусмумрику, и тот заиграл. Он играл медленно, Мюмла подняла руки и закружилась на месте мелкими сомневающимися шажками. «Шуу-шуу, тиде-лиде», — пела гармоника, и постепенно звуки выстроились в весёлую мелодию, Мюмла танцевала всё быстрее, кухня наполнилась движениями и звуками, длинная рыжая грива металась, точно летучее солнце. Как было весело, как красиво! Никто не заметил, что Существо, тяжёлое и бесформенное, обошло вокруг дома раз, другой, не зная само, чего хочет. Гости притопывали в такт и подпевали «тиде-ли, тиде-ла», Мюмла сбросила сапожки и уронила на пол шарф, бумажные гирлянды покачивались от тепла печи, все захлопали, и Снусмумрик закончил мелодию на самой высокой ноте! Мюмла гордо засмеялась.

Все закричали:

— Браво, браво!

Хемуль сказал с неприкрытым восхищением:

— Огромное спасибо!

— Не стоит благодарности, — ответила Мюмла. — Я просто не могу без танцев. Вы тоже должны потанцевать.

Филифьонка вышла вперёд и заметила:

— Когда кто-то не может без танцев и когда кто-то должен потанцевать — это разные вещи.

Все взялись за бокалы, решив, что Филифьонка собирается сказать речь. Но продолжения не последовало, и гости запросили ещё музыки. Староума всё это больше не интересовало, он сидел и комкал свою салфетку, и комочек становился всё меньше и твёрже. Совершенно очевидно — предок обиделся. Почётному гостю на торжество полагается эскорт, так было принято в старые времена. Безобразно они поступили.

Староум неожиданно поднялся и оттолкнул стол.

— Безобразно мы поступили, — объявил он. — Мы начали торжество без приглашённого гостя и не помогли ему сойти по лестнице. Вы слишком поздно родились и ничего не понимаете в хороших манерах! Вы даже шарады никогда не видели! Что это за программа без шарад, я вас спрашиваю? Послушайте-ка, что я вам скажу! Смысл программы — показать лучшее, что у тебя есть, и я собираюсь показать вам своего друга-предка! Он не устал. У него не болят ноги. Он просто рассердился!

Пока Староум вещал, Филифьонка принялась беззвучно разносить горячие бутерброды. Староум взглядом провожал каждый бутерброд до тарелки, говорил всё громче и громче и наконец закричал:

— Ты испортила мне всю программу!

— О, прошу прощения, — отозвалась Филифьонка, — но они ведь тёплые, только что из печи…

— Ну хорошо, возьмите их с собой, возьмите уже, возьмите, — нетерпеливо проговорил Староум. — Но держите за спиной, чтобы он ещё сильнее не разобиделся. И бокалы тоже берите, чтобы поднять за его здоровье.

Филифьонка держала бумажный фонарь, а Староум открыл шифоньер и низко поклонился. Предок поклонился в ответ.

— Не хочу их тебе представлять, — сказал Староум. — Ты всё равно забудешь, как их звать, да это и не важно.

Он протянул свой бокал к бокалу предка, послышался лёгкий звон.

— Ничего не понимаю, — фыркнул Хемуль.

Мюмла пнула его по ноге.

— Вы тоже должны с ним чокнуться, — сказал Староум и отступил в сторону. — Эй, куда это он подевался?

— Мы для этого слишком молоды, — торопливо сказала Филифьонка. — Он может рассердиться.

— Лучше мы крикнем «ура» в его честь, — предложил Хемуль. — Раз-два-три: ура, ура, ура!

Когда все вернулись в кухню, Староум заметил Филифьонке:

— Ты, кстати, не такая уж и молодая…