Два дня - Рэндалл Силвис (2019)

– А потом прикончил его тремя пулями в грудь. Из револьвера пятидесятилетней давности.

– Слово «странный» не про этого парня.

– Я бы так не сказал. Потому что после этого он зашел в воду и начал резать себя ножом. Зачем?

– Ты ждешь от меня объяснений его абсурдного поведения?

– Я хочу услышать твои соображения на этот счет.

– Инман – садист и вдобавок мазохист. Он явно был ненормальный.

Боуэн нахмурился и покачал головой.

– Итак, Инман кромсает себя ножом, и в этот момент появляешься ты, проверяешь, жив ли Хьюстон. Понимаешь, что уже нет. И приказываешь Инману вылезти из воды.

– И в этот миг он бросается на меня с ножом.

– Конец всей истории.

– Не знаю, как истории, а ему точно конец.

– Инман снова падает в озеро. Ты заходишь в воду и вытаскиваешь его тело.

– К слову, вода была очень холодной.

– И тут – о чудо! Твой мобильник вдруг оживает!

– Я вернулся к машине и поставил его на зарядку. И сразу же позвонил. Ой, я забыл написать это в рапорте.

– Ты все еще не в себе?

– Нет. Мой разум сейчас чист и ясен, как этот прекрасный осенний день. Правда, чувствую себя немного усталым. Усталым и голодным.

– И все-таки удели мне еще минуту. У Инмана на запястьях и локтях остались следы и мозоли от веревок. Но ты никакой веревки не нашел?

– На том месте для палаточного лагеря? Там не было ничего, кроме камней.

– Тогда откуда могли появиться эти следы?

– Возможно, они с Бонни баловались жестким сексом до приезда ко мне.

– Финальным аккордом которого стало ее перерезанное горло?

– Кайл! Позволь мне освежить твою память. Карл Инман – ненормальный!

Боуэн снова тяжело вздохнул.

– И пока ты дожидался прибытия полицейских, ты развел большой костер. Что-то вроде сигнального огня. Только поясни мне – с какой целью?

– С одной-единственной – не дать моим отмороженным яйцам отвалиться.

– Знаешь, Райан, ты всегда был довольно отвязным и непредсказуемым. Но на этот раз… В твоем деле столько всяких прорех и нестыковок…

– Ну, я же не прирожденный рассказчик. Еще один из множества моих недостатков, с которыми я учусь жить.

– А ты не думаешь, что, будучи «не в себе», ты мог ошибиться, истолковать что-либо неверно?

– Что, например?

– Например, порезы на теле Инмана. Что, если их нанес Хьюстон? Это объясняет следы от веревок на руках Инмана.

– Мне эта версия кажется уж больно притянутой.

– Настолько, что ты не хочешь даже рассмотреть такую возможность?

– Эта версия предполагает, что Хьюстон должен был побороть Инмана, связать его… веревкой, неизвестно откуда взятой… В моей машине веревки не было, я тебе это уже говорил. Затем Хьюстон должен был каким-то образом убедить Инмана войти по грудь в ледяную воду, чтобы он смог спокойненько порезать его. И что потом? Понимая, что Инман замерзнет или истечет кровью до смерти, прежде чем он вернется в цивилизованный мир, Хьюстон почему-то передает ему незарегистрированную пушку, заряженную дробью, а сам садится на берег и говорит: «Давай, парень. Теперь твоя очередь. Стреляй!» Полагаешь, такая версия более правдоподобна?

– Я полагаю возможным, что тебе хочется немного переиначить эту историю. Чтобы выгородить Хьюстона.

Демарко ничего не сказал. Через несколько секунд он крутанулся на своем стуле и снова уставился в окно. Оголенность деревьев отозвалась в его груди болью. А небо было душераздирающе голубым.

Наконец сержант все же повернулся лицом к Боуэну:

– Ты спрашиваешь меня, мог ли хороший, порядочный и участливый человек прибегнуть к пыткам?

– Совершенно верно.

– Тогда скажи мне… У тебя есть жена и маленькая дочка, которые составляют весь твой мир. И однажды вечером ты приходишь домой и находишь их убитыми. Что ты сделаешь с убийцей? Какое наказание ты посчитаешь подходящим для него?