Глубокая вода - Андрей Анатольевич Кокотюха (2019)

Теперь, при свете лампочки, они смогли рассмотреть спасенного поближе. Мужчина, лет под сорок, очень худой и лохматый. Каштановые волосы доставали почти до плеч. Джинсы и тенниска выпачканы в земле, на лице — кровь и синяки. Хотя Антон умылся возле реки, его разбитые губы все равно кровоточили. Область вокруг левого глаза была сплошь сине-лиловой.

— Так и выбить могли. — Ольга осторожно коснулась подбитого глаза подушечками пальцев.

— Запросто, — сказал Антон, собирая волосы за спиной в «хвост». — У вас, случайно, нечем эту гриву завязать?

— Женская заколка подойдет?

— Смеетесь? Смейтесь, я и правда смешной. — Антон оставил волосы в покое, взял наполненную кружку. — Вы мне жизнь спасли, правда.

— Знаете, Оля, он вовсе не преувеличивает, — согласился с пострадавшим Мельник.

— Верю. Говорю вам — я их видела.

— Сейчас вы мне расскажете, почему в таком случае вы ходите ночью одна туда, где точно можно встретить эту компанию. Причем нетрезвую. Блондинкам такие встречи особенно противопоказаны. — Мельник чокнулся с обоими, выпил, зажевал шоколадом.

Антон спешил, поэтому закашлялся. Ольга похлопала его по спине, но он дернулся и вскрикнул. Видимо, она задела какой-то из его свежих кровоподтеков.

— Ой, извините…

— Ничего, ничего! — махнул тот рукой. — Вы лучше расскажите, что про чудовище знаете. Меня это очень интересует.

— Давайте так. — Мельник поставил кружку на стол. — Говорить вы будете по очереди, а я — спрашивать. Так проще свести концы с концами.

— Вы из полиции? — поинтересовалась блондинка.

— Когда-то там работал. Только это ничего не значит. Мы здесь все — частные лица, удовлетворяющие собственное любопытство. Идет?

— Вообще-то я отдыхаю, — вставила Ольга. — И такие происшествия не входят ни в стоимость так называемой профсоюзной путевки, ни в мои личные планы.

— Ваши планы нарушили подруги, оставив вас одну?

— Можно сказать и так. Считайте, что я заскучала.

— Тогда почему же не уехали? Денег жалко? Этот домик на турбазе и то питание, которое предлагает столовая, не могут стоить так дорого, чтобы об этих деньгах нельзя было забыть. Тем не менее вы остались скучать.

— Я должна вам сейчас отвечать?

— Нет, — честно признался Мельник. — Вы можете идти спать. Но вам скучно — это раз. Вы фактически спасли нашего дорогого Антона, поэтому хотя бы из вежливости должны посидеть с нами — это два. Наконец, от вас первой я сегодня рано утром услышал о существовании какого-то чудовища. Теперь о нем заговорил Антон. Поэтому, думаю, нам лучше обсудить эту проблему здесь и сейчас.

— А что, есть проблема?

— Значит, так, мои хорошие. — Мельник выложил на стол пачку сигарет, взял одну сам, жестом предложил курить остальным, но гости отказались. — Значит, так, — повторил он, прикуривая. — Давайте договоримся: никто ни из кого не делает идиота. Оля, вы сказали мне следующее: подруги, с которыми вы сюда приехали, услышали что-то о чудовище, которое живет в реке и нападает на людей. Поэтому быстренько забрали вещи и скрылись. Где они это услышали? Или они видели это чудовище?

— Как они могли его увидеть? — искренне удивилась Ольга.

— А так: прозвучало слово «урод». Чтобы назвать что-то или кого-то уродом, надо иметь на то основания. Например, увидеть это самое существо.

Антон рвался вмешаться в разговор, но Мельник налил ему еще коньяка, сунул кружку в руку, и тот слегка успокоился.

— Наверное, вы правильно говорите, — сказала Ольга. — Только с меня и моих подруг можете снять подозрения.

— Боже упаси, я никого ни в чем не подозреваю. И уж точно не думаю, что кто-то из вас запустил это мифическое чудовище в реку.

— Хоть на этом спасибо. И кстати, напомню. Чудовище никто не видел. Ни подружки мои, ни селянки, которые им рассказали. Все только слышали.

— Раз не знает никто, как оно выглядит, — почему сразу «урод»?