Мертвый и живой - Дин Кунц (2009)

На полу коридора шириной в девять футов кое-где лежали ковры, скажем, в северном и южном холлах, и там тележка катилась бесшумно. А вот по паркету резиновые колеса чуть шуршали.

Но Эрика никого не встретила и, облегченно выдохнув, открыла дверь в маленькую гостиную в северном крыле, где оставила тролля. Он стоял на мысках, делал пируэт.

Она закатила тележку в гостиную, закрыла за собой дверь.

– Где ты научился танцевать?

– Джоко танцует? – спросил тролль, продолжая вращаться.

– Это балет.

– Это всего лишь… то… что делает Джоко, – и, кружась, перешел в спальню.

Эрика покатила тележку за ним.

– У тебя не кружится голова?

– Иногда… Джоко блюет.

– Тогда, может, тебе лучше остановиться?

– Не контролирую.

– То есть ты должен накручивать пируэты? – спросила Эрика, расстилая в углу одеяло.

Тролль остановился, двинулся к ней, на первых шагах его покачивало, потом все пришло в норму.

– На этот раз не так плохо.

– Бедняжка ты мой.

Он пожал плечами.

– У каждого свои проблемы.

– Прямо-таки философский ответ.

– Куда более серьезные, чем у меня.

Эрика почему-то думала, что очень немногие могут жаловаться на судьбу больше, чем этот тролль-альбинос с тремя волосами на языке, без цента за душой, живший в ливневых канавах, вынужденный вращаться, пока его не стошнит. Но ее восхитил позитивный настрой этого маленького человечка.

В ванной Джоко помог ей разгрузить тележку и расставить все туалетные принадлежности по полочкам и шкафчикам. И очень порадовался привезенным Эрикой пакетам с едой.

– Джоко любит соленое, Джоко любит сладкое, но никогда не привози Джоко острый соус, вроде чили, потому что после него Джоко приходится выковыривать из ушей что-то странно пахнущее.

– Постараюсь запомнить, – кивнула Эрика. – Разумеется, я буду приносить и свежеприготовленную еду, не только чипсы или пирожные в пакетах. Что еще ты не любишь? Помимо острого соуса?

– Джоко жил, главным образом, в ливневых канавах. Ел жуков и крыс. И, один раз, острый соус на кукурузных чипсах. Все вкусное, что ты принесешь, устроит Джоко.

– Это так приятно! – воскликнула Эрика.

– Что?

– Иметь тайного друга.

– И кто имеет?

– Я.

– Какого друга?

– Тебя.

– Ох. Да. Джоко приятно.

– Я вернусь утром, – она уложила в шкафчик последнее полотенце, – через несколько часов, после того как Виктор уедет в «Руки милосердия», и тогда ты сможешь мне почитать.

Усевшись на край ванны, Джоко спросил:

– Это вкусно?

– Нет, это мыло для ванны.

– Ох. А это вкусно?

– Нет, это тоже мыло для ванны.

– А есть его можно?

– Нет, мыло для ванны не едят.

– А вот это?

– Тоже мыло. Это упаковка из четырех кусков.

– Почему мыло, мыло, мыло и мыло?

– Я принесла с запасом. Ты ведь поживешь здесь какое-то время… Да?

– Так долго, как ты скажешь, Джоко может.

– Хорошо. Это очень хорошо.

– А теперь уходи, – сказал Джоко.

– Конечно, ты, должно быть, очень устал.

– Должно быть, – согласился он, следуя за Эрикой в гостиную. – Уходи.

Стальную тележку Эрика оставила в гостиной, решив, что на кухню вернет ее утром, после того как Виктор уедет в лабораторию.

Приоткрыв дверь, она оглядела коридор, пустынный и тихий. Повернулась к троллю.

– Не бойся.

– Ты тоже.

– Ты в безопасности.

– Ты тоже.

– Но не высовывайся.

– Уходи.

Эрика вышла в коридор и тихонько закрыла за собой дверь.

Глава 37

Как только за Эрикой закрылась дверь, Джоко поспешил в ванную. Схватил кусок мыла. Сорвал упаковку. Откусил.

Эрика ошиблась. Мыло выглядело таким аппетитным… и оказалось очень вкусным.

Она ошиблась… или солгала.