Мертвый и живой - Дин Кунц (2009)

Джоко, который жонглировал яблоками, прыгая по кухне, выронил их, когда прогремели выстрелы.

Нож. Он забыл про нож. Виктор ждал, чтобы его убили, а Джоко забыл про нож.

Он ударил себя по лицу. Ударил, ударил, ударил себя. Он заслужил, чтобы его ударяли в два раза больше. В три раза.

Один ящик, второй ящик, третий ящик… в пятом ящике ножи. Он выбрал большой. Очень острый.

На цыпочках, на цыпочках, из кухни в коридор.

Глава 38

Герцог спал на заднем сиденье, пока они ехали на северо-восток по автостраде 10, а потом на запад, по 12-й.

Похрапывание собаки не вгоняло Карсон в сон, хотя и могло бы, учитывая, как мало ей удалось поспать за последние пару дней.

Пол-литра колы с избытком кофеина из «Акадианы» определенно помогли. Перед тем как выехать за пределы города, они свернули на автозаправочную станцию с небольшим магазинчиком, который работал двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю, освободились от первой порции колы, купили еще две поллитровки. Плюс упаковку «Ноу-Доз», кофеиновых таблеток.

– Избыток кофеина завязывает простату узлами, – сообщил ей Майкл, когда они вновь выехали на дорогу.

– У меня нет простаты.

– Карсон, знаешь, не всегда речь только о тебе.

Она оставалась бодрой и еще по одной причине: не сомневалась, что расследование по делу Гелиоса-Франкенштейна, которое она вела, касается не только ее, но и всех. И не потому, что она оказалась одним из двух детективов, которые вели это дело. И не потому, что ее путь пересекся с путем Девкалиона именно в тот момент, когда ей требовалось с ним встретиться.

Из всех копов, которых она знала, ее и Майкла отличало самое глубокое уважение к индивидуализму, особенно к тем индивидуумам, которые остроумны, а потому с ними интересно, пусть иногда их упрямство и вызывает раздражение. Следовательно, их больше других тревожила перспектива возникновения цивилизации, имеющей перед собой одну цель и состоящей из покорных автоматов, будь это человеческие существа с промытыми пропагандой мозгами или псевдолюди, созданные в лаборатории.

Но это расследование она принимала так близко к сердцу не только из уважения к индивидуализму и любви к свободе. Еще в самом начале у нее возникли подозрения, что ее отца, который служил детективом в Управлении полиции Нового Орлеана, возможно, убили Новые люди (и мать тоже), по приказу Виктора Гелиоса. Отец мог наткнуться на что-то очень странное, и следы привели его к Гелиосу, точно так же, как многими годами позже его дочь вышла на того же подозреваемого.

Убийц ее родителей так и не нашли. Зато доказательства продажности его отца (мол, убийцы – те самые преступники, которых он прикрывал) выглядели слишком уж липовыми, противоречащими здравому смыслу, оскорбляющими память об отце.

За последние дни подозрения окрепли, превратившись в уверенность. Как и кофеин, стремление восстановить справедливость и очистить репутацию отца не давало ей спать, поддерживало тонус и готовность сразиться с противником.

Слева тянулись темные просторы озера Поншатрен, казалось, обладающие притяжением потухшей звезды. Вся ночь словно вращалась вокруг периметра озера, которое затягивало в свои черные глубины всех и вся.

Не подсвеченный фарами черный дождь молотил по окнам с водительской стороны, когда они мчались на запад по автостраде 12, словно сама ночь стучала в стекло костяшками. И ветер казался черным, дуя с безлунного и беззвездного неба.

Глава 39

В полной уверенности, что в спальню врывается Эрика Четвертая, Виктор выстрелил дважды, чтобы остановить оба ее сердца, прежде чем понял, что незваная гостья – Кристина. Будучи ее создателем, он точно знал, куда целиться. А уж начав, ему не оставалось ничего другого, как еще двумя выстрелами довести дело до конца.