Мертвый и живой - Дин Кунц (2009)

Девкалион стоял на заброшенной двухполосной дороге рядом со свалкой «Кроссвудс». Территорию она занимала огромную. Огораживал свалку высокий сетчатый забор с колючей проволокой поверху. Через каждые сорок ярдов к забору крепились щиты с надписью «ЗАПРЕТНАЯ ЗОНА». Ниже, мелкими буквами, указывалось, какие опасности грозят тем, кто не внемлет предупреждению.

Снаружи у забора в три ряда росли сосны, посаженные в шахматном порядке. Высотой от девяноста до ста футов, они надежно блокировали свалку с севера и востока от взглядов тех, кто захотел бы узнать, что творится на ее территории.

Девкалион покинул дорогу, прошел между соснами к забору, потом сквозь забор (через ворота, которых не существовало, – квантовые ворота) проник на территорию свалки.

Ночью он видел лучше, чем Старые люди, даже лучше, чем Новые. Такое зрение (не работа Виктора), возможно, стало еще одним подарком молнии, которая оживила его. Призрак ее иногда пульсировал в глазах Девкалиона.

Он шел по валу утоптанной земли, достаточно широкому, чтобы по нему мог легко проехать внедорожник. Слева и справа в котлованах лежали горы мусора. Со временем, когда мусора накопилось бы достаточно много, его предстояло утрамбовать, выровнять, засыпать восемью футами земли и установить дренажные трубы для сбора выделяющегося метана.

Запах не радовал, но за прошедшие двести лет до его ноздрей долетало кое-что и похуже. В первые двадцать лет, оставив Виктора мертвым среди снега и льда, Девкалиону частенько хотелось рвать и метать, его бесил сам факт, что его слепил из кусков трупов самовлюбленный человек, возомнивший себя богом, не давший своему созданию ни жизненной цели, ни умиротворенности, ни надежды на дружбу. В такие часы жалость к самому себе приводила Девкалиона на кладбища, где он врывался в гранитные склепы и мавзолеи, вскрывал гробы и смотрел на разложившиеся трупы, говоря себе: «Вот кто ты такой, мертвая плоть, мертвая плоть, кости и внутренности поджигателей и убийц, наполненные ложной жизнью, мертвый и живой, не годящийся для другого мира, и мерзость – в этом». Стоя у открытых гробов, он вдыхал запахи, в сравнении с которыми вонь луизианской свалки казалась ароматом розового сада.

Во время этих кладбищенских визитов, стоя у вскрытых гробов с разложившимися трупами, он жаждал смерти. Но, пусть и пытался, не мог пустить в ход бритву или петлю, не мог даже прыгнуть с утеса. Последний шаг ему так и не дался. Но в те долгие ночи, когда он водил компанию с мертвецами, Девкалион спорил с собой о необходимости наложить на себя руки.

Запрет на самоубийство исходил не от Виктора.

Только начиная подражать Богу в создании людей, этот жаждавший славы монстр в образе человеческом не мог запрограммировать свое первое творение, как теперь программировал Новых людей. Виктор имплантировал в череп Девкалиона особое устройство, которое разнесло половину лица гиганта, когда тот попытался ударить своего создателя. Но в те давние дни Виктор не мог ввести запрет на самоубийство.

По прошествии долгих лет, в течение которых жажда смерти соседствовала в Девкалионе с приступами ярости, он открыл для себя смирение. Указ, запретивший ему поднять на себя руку, исходил из более могучего и бесконечно более таинственного источника, чем Виктор. Ему запретили самоубийство, потому что у него была цель жизни, даже если тогда он и понятия не имел, что это за цель. Тем не менее только после выполнения этой миссии он мог рассчитывать на полный покой.

Двести лет спустя миссия, о которой шла речь, привела его в Луизиану, на эту вонючую свалку, куда вывозили и мусор, и трупы. Буря – это не только гром, молния, ветер и дождь. Восстановление справедливости, приговор, казнь и вечное проклятие – тоже буря.

По его левую руку, далеко-далеко в западном котловане, мерцали огни. Дюжина маленьких огоньков двигалась один за другим, словно факелы, которые несли идущие колонной люди.

Глава 42