Оказалось, что его прикрутили к койке прочными кожаными ремнями. Он изо всех сил подпрыгнул, приподняв кровать, но тут же упал.

– Еще, я хочу еще!

Доктор Черниенко ввела ему новую дозу успокоительного.

116

– Кто же оказался предателем?

– Остальное мне рассказал сам Финчер. Тайну выдала женщина-нейрохирург, работавшая с Олдсом, доктор Черниенко. В 1954 году она вместе с остальными поклялась держать язык за зубами, но после третьей попытки самоубийства дочери, подсевшей на героин, решилась на крайность. Практиковать в США, где коллеги подняли бы ее на смех, она не могла, поэтому вернулась в Россию и прооперировала дочь в Институте мозга в Санкт-Петербурге. В те времена никому не пришло в голову за ней проследить. Результат превзошел все ожидания. Дочь отказалась от наркотиков и вернулась к нормальной жизни. Про «Последний секрет» Черниенко, естественно, помалкивала. Но все равно пошли слухи о чудо-хирурге, умельце выковыривать из мозгов наркоманов зону с зависимостью. Героин употреблял сын министра финансов, вот тот и надавил на нее, чтобы она спасла его ребенка. У доктора Черниенко не было выбора. Операция прошла успешно. За сыном министра финансов последовали дети других чинуш, модные рок-звезды, актеры и, в конце концов, просто дети из хороших семей. Они слетались на трепанацию со всей России. Черниенко не объясняла, как она работает. Русское правительство было в восторге оттого, что располагает чудодейственным средством, неведомым даже Западу.

Никто давно не ест. Официант, удивленный неприкосновенностью цыпленка, нарезает его и раскладывает по тарелкам.

– Полагаю, Черниенко удаляла центр удовольствия? – спрашивает Жером Бержерак.

Моряк понижает голос:

– Похоже, она не мелочилась. При каждой операции она вырезала из мозга полтора кубических миллиметра.

– Какими становились пациенты после операции? – интересуется Лукреция.

– Немного меланхоличными… Но вопрос стоял остро: либо это, либо смерть. Так что родители не колебались.

Огонь в глотке Умберто не потушить водой. Он спешно мажет хлеб густым слоем масла и отправляет в рот.

– Финчер каким-то образом вышел на доктора Черниенко и предложил не разрушать, а стимулировать «Последний секрет».

– Он откупорил ящик Пандоры, – вздыхает Исидор.

– От радиосигнала определенной частоты срабатывал датчик, вживленный в мозг рядом с зоной «Последнего секрета».

Лукреция Немрод озирается. Ей кажется, что все происходит с целью косвенно стимулировать центр удовольствия у них самих.

– Операция Финчера удалась? – спрашивает она.

117

Он долго извивался в кожаных ремнях, потом вдруг, как будто вспомнив, зачем здесь находится, присмирел. Взгляд Сэмюэла Финчера оставался мутным, в нем читалась тоска по недавним сладостным ощущениям.

– Получилось? – спросила доктор Черниенко.

– Да.

Какой волшебный свет!

– Как это было?

– Сильно. Очень сильно. Сильнее всего, что можно представить.

– Какое удовольствие вы испытали, если мерить по двадцатибалльной шкале?

Сэмюэл Финчер наморщил лоб, поискал правильный ответ и прошептал:

– На всю сотню.

118

Капитан Умберто просит соль и посыпает ею хлеб, как будто соленое может побороть жжение от перца.

– Удалась, удалась. Собственно, открытие Джеймса Олдса никто никогда не оспаривал. Беда в том, что теперь за Сэмюэлом Финчером требовался глаз да глаз, иначе он мог бы покончить с собой от удовольствия, как сделал Фрейд.

– Профессор Зигмунд Фрейд?

– Нет, Фрейдом звали первую мышь, на которой в лаборатории Финчера испробовали активизацию «Последнего секрета». Для этого требовался поставщик внешней стимуляции. Финчер запрограммировал передатчик для работы на длине волн, активируемой неизвестным ему самому кодом.

– Кто знал код? Доктор Черниенко?