Последний секрет - Бернард Вербер (2019)

СЭММИ… УМЕР?

Невозможно.

На экране полицейские уводили Наташу.

Она воображает, что это она. Нет, это я. Убийца – я.

Жан-Луи Мартеном овладело жуткое отчаяние. Сэмми. Только что он убил единственного, кого по-настоящему любил. Единственного, к кому испытывал безмерную признательность.

Из его глаза потекла слеза, изо рта слюна. Но никто на него не смотрел, некому было узнать о придавившем его колоссальном горе. Он не знал, что оплакивает: утрату друга или одиночество, отныне безраздельное.

В ту ночь на стадии парадоксального сна Жан-Луи Мартену приснилась картина «Апофеоз Гомера». Во сне он слышал голос Гомера, декламировавший «Одиссею»: «На следующей стоянке, на острове Гелиоса, людей обуяло невиданное безумие. От голода они перерезали священных быков. Улисса с ними не было, он в одиночестве удалился молиться в глубь острова. Вернувшись, он впал в отчаяние, но сделать уже ничего не мог. Быков изжарили и съели. Месть Гелиоса была скорой, корабль разломился от ударившей в него молнии».

На лицо Гомера в правой части картины накладывалось лицо Сэмми со страшным оскалом экстаза в последнюю секунду жизни. В лицо ударила молния, и оно застыло, как фотография в новостях.

«Все, кроме Улисса, потонули». Мартен увидел самого себя, плывущего в море на картине Сальвадора Дали.

«Влез он на киль и, оседлав его, уплыл от бури. Долго он плыл, пока не достиг острова Калипсо, который не мог покинуть долгие годы».

Остров Калипсо!

Боже!

Жан-Луи Мартен очнулся. Его единственный глаз открылся. Образы Дали его опьянили. Последние обрывки сна разлетелись, как скворцы при появлении кошки. Но он все же вспомнил.

Гомер, Улисс-Одиссей, Сэмми.

Он включил компьютер и стал искать сайты, где излагался бы реальный маршрут древнегреческого мореплавателя.

Два чудища, опрокинувшие корабль, Харибда и Сцилла, могли быть… Корсикой и Сардинией. Одиссей мог проследовать через разделяющий их пролив. Гомер сравнивает их с чудовищами, потому что пролив усеян страшными рифами, в нем свирепствуют опасные течения.

«Улисс упал в воду и схватился за жалкие останки корабля, так он спасся и через девять дней оказался на острове Огигия, где жила прекрасная нимфа Калипсо, дочь Атласа».

Господи! Это же прямо здесь!

Сочленение мифа и реальности потрясло Мартена.

Раз так, то вовсе не случайно меня завораживает персонаж «Одиссеи». Он пристал к этому острову.

Остров Святой Маргариты мог быть тем самым островом Огигия, обиталищем нимфы Калипсо!

139

Остров Святой Маргариты благоухает лавандой. Старая пещера под скалой не привлекает внимания четверых людей, бредущих мимо с озабоченным видом. Им нет дела и до древнего куска древесины, настоящей окаменелости – остатка древнего корабля, разбившегося здесь более двух с половиной тысяч лет тому назад.

Наташа и ее мать ведут журналистов к корпусу гебефреников.

Там они видят только больных в почти вегетативном состоянии.

Топ-модель останавливает Лукрецию и Исидора перед больным со слюнявым ртом, с красным глазом, в шапочке, из-под которой торчат провода. Часть из них исчезают в глубине накрытого белой тканью шкафа. Перед пациентом монитор компьютера и уйма всевозможной электроники. Внезапно монитор загорается, и в его центре появляется надпись:

«Это я: Никто».

Журналисты силятся понять. Возможно ли, чтобы вина лежала на «этом»? На неподвижном инвалиде, даже не спрятанном в отдельной палате?

До Исидора немедленно доходит, что перед ними не только совершеннейший камуфляж, но и прочнейшее алиби. Кому придет в голову подозревать неподвижное существо?

И это убийца? Его не посадишь в тюрьму, он и так узник наихудшей темницы – собственного тела. Ему не грозит никакая кара, ибо он и так понес ужаснейшее из наказаний.