Последний секрет - Бернард Вербер (2019)

– Похоже, этот номер популярен, он возглавляет список самых продаваемых еженедельников на этой неделе. Благодаря этому мне не влетит за некоторое превышение сметы расходов.

Исидор изучает первую статью, где с фотографиями полуодетой Наташи Андерсен соседствуют подзаголовки: «Алхимия желания» и «Нашим поведением управляют гормоны». В уголке подпись: «Красивейшая на свете женщина жила с умнейшим мужчиной». Имя Сэмюэла Финчера нигде не упомянуто.

– Топ-модели, наверное, наилучший способ заинтересовать людей химией мозга, – разочарованно бормочет Исидор.

Он уже представляет себе грядущие заголовки: «Наташа Андерсен познакомила вас с неврологией, а теперь большое досье о раке груди, представленное мисс Франция».

Тест на память проходит мимо его внимания.

– Если бы мы написали правду, репортаж не напечатали бы. То, что нашими действиями управляет тяга к удовольствиям, сочли бы непристойностью. Ведь люди видят в удовольствии прежде всего грязь. Помните расследование об «отце наших отцов»? Кто-нибудь изъявил готовность узнать его результаты? Есть истины, вызывающие только смущение.

Исидор смотрит на свое древо вероятностей человеческого будущего.

– Возможно, вы правы. Люди не любят, когда их тормошат. Они предпочитают фальшь, похожую на правду, а не причудливую истину.

Лукреция наливает себе миндального молока. Дельфины высовываются из воды, приглашая людей разделить их игры, но обоим журналистам сейчас не до них.

– Они не желают ничего необычного. Ничего, что поднимает вопросы. Их требование – легко расшифровываемые сведения, похожие на то, что им уже известно. Им хочется, чтобы их подбадривали. Эту мотивацию мы, наверное, упустили: потребность в подбадривании. Им очень страшно, что «завтра» не окажется другим «вчера».

– Это не вполне мотивация, скорее экзистенциальный ручной тормоз. Многие при езде не убирают ладонь с ручного тормоза из-за страха скорости, но это не доставляет им удовольствия, страх есть страх.

Лукреция с ним согласна.

– Первоначально зародыш обладает огромной сетью нейронных соединений. Но они не используются и постепенно отмирают, – грустит Исидор.

– Орган появляется вслед за функцией, отсутствие функции устраняет орган, – вторит Лукреция.

– Представляете, что было бы, сохраняйся с младенчества активность всех нервных связей? У нас вдесятеро выросли бы мозговые возможности…

– Помните, у вас была идея, как обезвредить Жан-Луи Мартена? В чем она заключалась? – вдруг спрашивает Лукреция.

– Я поговорил с его женой Изабелль и все объяснил. Она собралась забрать мужа и держать у себя, соблюдая единственное требование: оставить компьютер, но не подключать к интернету. Мартен, кстати, успокоился. После того как он оказался дома, мы побеседовали. В сущности, это милый человек. Он сказал, что хочет написать труд об изучении мозга и о понятиях вознаграждения и наказания.

– Этот милый человек хотел нас убить!

Исидор небрежно отмахивается.

– Это как в шахматах. После завершения партии соперники пожимают друг другу руки.

– Он убийца!

– Нет, он не убивал Финчера. Его можно упрекнуть в одном: в желании наградить триумфатора в тот момент, когда тем же самым занимался другой человек. Совмещение двух ублажений взорвало предохранитель. Об убийстве бедняга не помышлял. И потом, как его накажешь? Тюрьмой? Будем благоразумны. Мартен не злодей, он, как все мы, ищет новые решения. По-своему он хотел спасти мир. Спасти мотивацией. Он не догадывался о серьезности своих поступков.

Журналист поворачивается к дельфинам, вынимает из ведра несколько сельдей и подбрасывает вверх. Китообразные выпрыгивают из воды и ловят угощение на лету.

– По-моему, Жан-Луи Мартен рад, что снова живет с родными. Он простил то, что они на время отвернулись от него.

Лукреция опускается в шезлонг и тянет миндальное молоко.