Последний секрет - Бернард Вербер (2019)

– Наши чувства порой обманчивы, – стоит на своем Лукреция. – Судмедэксперт, вскрывавший его тело, был убит в тот самый момент, когда мог ввести в расследование нечто новое.

Ответ Наташи Андерсен неспешен и отчетлив:

– Предупреждаю, если вы напишете нечто, вредное для моего имиджа или для памяти моего бывшего спутника, то будете иметь дело с моими адвокатами.

Взгляд топ-модели – вороненая сталь – встречается с изумрудным взглядом журналистки. Смотря друг на друга, женщины не улыбаются, их взоры материальны.

– Мы здесь с целью вам помочь, – пытается снять напряжение Исидор.

– Знаю я вашу братию, все вы одним миром мазаны. Вас хлебом не корми – дай использовать мое имя в броской статейке, – припечатывает их Наташа Андерсен.

Подходит Миша, теперь его обязанность – представить гостей вдове. Лукреция и Исидор ретируются.

– Она вам не понравилась? Ничего удивительного, девушки друг друга терпеть не могут, – хихикает Исидор.

Лукреция пожимает плечами:

– Знаете, чего мне сейчас больше всего хочется?

43

«…Такой же церебральный имплант, как у Уоллеса Каннингема».

Финчер посмотрел на больного:

– Увы, это слишком дорогостоящая операция. В больнице мне что ни день урезают финансирование. Как я погляжу, начальство предпочитает выделять деньги на тюрьмы, это успокаивает «буржуа-налогоплательщика-избирателя». О безумцах проще запамятовать.

Глаз Мартена вспыхнул. Последовала виртуозная глазная гимнастика.

«Что, если я найду способ озолотить вашу больницу?»

Врач наклонился над пациентом и прошептал ему на ухо:

– Все равно я не обладаю необходимым ноу-хау. Трепанация – тонкая и ответственная операция. Мельчайшая погрешность чревата тяжкими последствиями.

«Я готов рискнуть. Вы согласитесь сделать операцию, если мне удастся превратить вашу больницу в процветающую клинику?»

Сэмюэл Финчер согласился, но не избавился от сомнений.

Жан-Луи Мартен не мог выразить свою убежденность мимикой, поэтому застрочил с максимальной скоростью:

«Помните, Сэмюэл, вы говорили мне, что готовы на далеко идущие реформы. Я вам помогу».

– Вы не представляете, что значит хоть что-то сдвинуть здесь с мертвой точки.

«Ничего не делается не из-за сложностей, сложности возникают из-за ничегонеделанья. Уверен, успехи уже были, просто они забыты. Доверьтесь мне».

Нейропсихиатру ничего не оставалось, кроме как подмигнуть больному в знак согласия.

Жан-Луи Мартен, провожая его взглядом, мечтал не оплошать.

Он стал рассматривать проблему во всех ракурсах. Начать следовало с исторических примеров.

В Древней Греции бытовала церемония сбрасывания деревенских дурачков в море для искупления прегрешений общины. В Средневековье дурачков терпели, зато предавали суду и сжигали на кострах за колдовство тех, кого считали одержимыми.

В 1793 году, когда на улицах Парижа бурлила Французская революция и во всех сферах общественной жизни бушевал ветер перемен, директором больницы Бисетр, крупнейшей лечебницы для умалишенных Франции, был назначен молодой врач Филипп Пинель, друг Кондорсе. Там он столкнулся с плачевным положением пациентов. Запертые в темных склепах, а то и в клетках в один квадратный метр, избиваемые, всю жизнь проводящие в цепях, безумцы были низведены до животного состояния. В качестве способа успокоения применялись кровопускания, погружение в ледяную ванну, слабительные средства. Вдохновленный разрушением Бастилии, Филипп Пинель предложил ознаменовать пришествие новой эры открытием дома для умалишенных. Эксперимент получил одобрение – за здравствует свобода!

Жан-Луи Мартен рассказал про Пинеля Финчеру и предложил продолжить эксперимент революционера.

– Что было потом?

«Большинство тех, кого освободил Пинель, попросились обратно в психбольницы».

– Значит, он потерпел неудачу?