Последний секрет - Бернард Вербер (2019)

Он был нейрохирургом. Он оперировал свою мать. Операция не удалась. Он мучился чувством вины. Он знаком с виной. Коллеги показывали на него пальцем.

– В больнице смеялись над вами после неудачной операции?

– Ничего у вас не выйдет. Я не держу никакого зла на людей из клиники. Не забывайте, благодаря им у меня есть работа.

– Понятно, вы хотите надо мной надругаться.

Он пожимает плечами:

– Конечно, вы мне нравитесь, но существуют мотивации посильнее сексуальности.

– Спиртное, наркотики?

– За кого вы меня принимаете, мадемуазель Немрод? За бывшего пьянчугу, способного снова запить? У меня есть стимул получше пьянки. Что до наркотиков, то мне не по вкусу травка, колоться мне тоже не нравится.

– Что же вас подталкивает?

– «Последний секрет».

– Впервые слышу. Какой-то новый наркотик?

Он вынимает трубку изо рта и вертит ее пальцами.

– Берите выше! Это то, к чему стремится любой человек, не смея даже выразить это стремление. Самое сильное, самое чудесное, самое мощное из всех переживаний, доступных человеку. Оно лучше денег, лучше секса, лучше наркотиков.

Лукреция силится представить, о чем он толкует, но терпит неудачу.

– Кто обладает «Последним секретом»?

Умберто напускает на себя загадочность и шепотом отвечает:

– Никто…

И моряк разражается громовым смехом.

51

Больные вокруг были неподвижны, как мумии в саркофагах. Их взоры были устремлены в пустоту, но Жан-Луи знал, что они ему завидуют, потому что его регулярно навещал доктор Финчер, потому что он располагал компьютером, интернетом, возможностью самовыражения.

Больной синдромом «запертого человека» не испытывал зла к соседям, наоборот, он их жалел. Он говорил себе, что, набрав силу, предоставит и им средство для самовыражения. В этом состоял смысл его борьбы: чтобы никто не страдал так, как пришлось страдать ему.

Он включил усилием воли экран компьютера и, как Супермен, переодевающийся в кабине телефона-автомата, LIS преобразился в У-лиса, интернет-навигатора.

Его разум выведывал, мчался вперед, замирал как вкопанный, спорил, любовался безграничным холстом мира, сотканным из миллионов узелков.

Поразительная вещь: чем больше он открывал для себя мир, тем сильнее забывался. Порой, когда его мысль погружалась в исследование всей массы знаний, накопленных человечеством, ему удавалось даже забыть о болезни. Он превращался в чистую мысль. Афина, компьютерная программа и благодетельница из незапамятных времен, вела его от статьи к статье, с сайта на сайт, выступая непревзойденной помощницей мыслителя.

Тень на экране. Лицо напротив. К нему наклонился Сэмюэл Финчер, чтобы начать знакомиться с его диссертацией, посвященной новейшему направлению исследований в неврологии – пересадке стволовых клеток от зародышей. Афина уже подчеркнула в тексте несколько мест, которые сочла ключевыми.

– Браво!

«Хвалите не одного меня, на забудьте также Афину».

– Афина – программа, не более того.

«Компьютеры развиваются с огромной скоростью. Теперь это – нетерпеливые младенцы».

– Удачное определение!

«Это правда, они рвутся все выше, это их стимул. Они хотят ходить, говорить, расти. Я использую Афину, Афина использует меня. Это богиня в младенчестве. Я чувствую ее желание раскрепоститься с моей помощью. Это ее стимул, отсюда ее желание мне помогать».

Жан-Луи Мартен долго путешествовал по интернет-сайтам, посвященным мозгу и последним открытиям в области нервной системы. Но он быстро заметил, что, помимо новых систем получения и обработки изображений (инфракрасная спектрография, компьютерная томоденситометрия, ядерный магнитный резонанс, позитронная томография), неврология прогрессировала неспешно. Большую надежду внушала пересадка нейронов от зародышей, но осязаемые результаты ожидались не ранее чем через пять лет. Каждый день открывались новые гормоны, не имевшие практического применения.