Отец наших отцов - Бернард Вербер (2019)

Священник, ламаркист и дарвинист остались в своих креслах: только что они готовились к гибели и теперь не испытывали желания возобновлять спор о происхождении человечества.

Одна стюардесса попросила пассажиров опустить на иллюминаторах щитки, другая раздала наушники. Пассажирам предоставлялся выбор между просмотром энной серии «Звездных войн» и целительным сном.

Лукреция Немрод выбрала сон и надела на глаза маску. Исидору Каценбергу не спалось. Слегка, чтобы не мешать тем, кто смотрел кино, он приподнял на своем иллюминаторе щиток.

Бог…

Бог ли – ключ к отгадке? Принимать ли в расчет гипотезу Бога наряду с ламаркизмом и дарвинизмом? Почему бы нет?

Внизу, в дыре между облаками, виднелось переплетение дорог.

Какими нас видит Бог? Наверное, копошащимися муравьишками.

Тысячи людей, подумалось Исидору, летают самолетами и не задумываются о том, какая им выпала привилегия – взирать на мир с огромной высоты. Самолет обеспечивает требуемое расстояние для взгляда на совокупное человечество. Летящий в небе пассажир обретает божественный взор.

3. Полувысохшее озеро

На горизонте не видно ни зги.

Они изнурены. Голодны.

Стая оказалась среди топи. Впереди высыхающее озеро. В грязи барахтаются многочисленные гиппопотамы. Им только это и остается, иначе не защититься от солнечных лучей. Раньше они нежились в воде, но ее уровень упал, и они не осмеливаются покинуть болото, бывшее прежде их гаванью. Они предпочитают бои друг с другом не на жизнь, а на смерть за ямы поглубже.

Стая останавливается, чтобы полюбоваться этим впечатляющим зрелищем – смертельными поединками гиппопотамов как способом решения жилищного кризиса. Огромные животные обнажают длинные прямоугольники зубов и кусают друг друга за морды. Проигравшие вынуждены довольствоваться лягушатниками, где им нещадно припекает спину.

ОН говорит себе, что при всей примитивности его племени все же хватает смелости не сидеть на месте. Гиппопотамы в этом высыхающем озере обречены на гибель. Вместо того чтобы уйти, они не двигаются и готовы друг друга поубивать. Последними выжившими наверняка станут те, чья агония окажется дольше и мучительнее.

Отчего столько насилия? Из-за неподвижности.

Так на него нисходит первый закон мудрости: принять изменения.

Вожак стаи предлагает дождаться, пока издохнет раненный в боях за территорию гиппопотам, чтобы его съесть.

Чтобы сполна насладиться поединками этих водных борцов сумо, стая рассаживается на берегу озера, и каждый принимается поощрять своего избранника. Все надеются, что проигравший окажется толстяком.

Бои гиппопотамов – завораживающее зрелище. Грязь летит во все стороны, все вокруг забрызгивая, от воя и прыжков содрогается земля. Наблюдать такую силищу, употребляемую на глупость, – ни с чем не сравнимое удовольствие. По залепленной грязью коже бежит кровь, сереющая на глазах. Животные издают вопли ярости и страха, впиваясь друг другу в шею или в уши.

Стая набралась терпения. Лучшего способа охоты не придумать: ждать, пока дичь убьется сама.

Наконец один раненый гиппопотам перестает шевелиться и, похоже, готов к употреблению. Стая приближается и принимается расковыривать острыми камнями еще подрагивающую тушу.

Другие гиппопотамы в шоке от того, что какая-то двуногая мелочь разделывает их собрата, но не смеют шевелиться, чтобы не лишиться бесценного клочка территории.

Стая потешается над тупостью существ с огромной башкой, чья культура, основанная на территориальной обороне, резко сужает им горизонты. ОН говорит себе, что его стая все же принадлежит к самым развитым существам. Дело не в абсолютном уме, просто другие еще дурнее.