Отец наших отцов - Бернард Вербер (2019)

Анджело Ринцули тоже считал происходящее ненормальным. В столкновениях антагонистов почти не требовалось соблюдения протокола. С врагом не распивают чаи – это раз. С ним не болтают – два. И три – сведения надо вырывать у него угрозами или даже силой, а не при помощи чая.

Актер не смог сдержаться.

– Нет, так не пойдет! – вырвалось у него. – Традиция… требует иного.

– Вы о чаепитии? Ах, о том, что мы сидим мирно! Что ж, традиции тоже меняются. Это просто вопрос образования, как говаривал один знакомый масаи. Вы дурно воспитаны, только и всего. Обычно к насилию склонны те, кто не владеет другими способами достучаться до людей. Мне представляется, что церемония чаепития очень даже способствует обмену информацией. Ваш чай достаточно крепкий?

Лукреции надоело это воркование.

– Мы не можем всю ночь проболтать о чае! – выпалила она и повернулась к Софи. – Мы были на вашем заводе, где у нас на глазах вас похитила обезьяна. Что произошло на самом деле?

Софи Элюан открыла было рот, чтобы ответить, но вмешался Исидор Каценберг.

– Согласитесь, дорогая Лукреция, похищение выглядело очень убедительно. Просто-напросто, прилетев в Африку, Анджело Ринцули объяснил мадам причины своего поступка и уговорил ее добровольно продолжить путешествие вместе с ним.

– Собственно, я…

Но Исидор не собирался предоставлять слово колбаснице.

– Без сомнения, Анджело сказал, что располагает схемой места, где находятся доказательства правоты теории профессора Аджемьяна, чем убедил вас его сопровождать, не так ли, мадам?

– Ладно, не буду спорить. Но в чем она состояла, эта теория Аджемьяна? – возбужденно воскликнула Лукреция.

– Это большой секрет! – отрезал Анджело Ринцули, как будто боялся, чтобы его спутница не сболтнула лишнего.

Все притихли, и в утлое убежище сразу ворвались, толкаясь, все шумы и голоса джунглей.

– Что же вы тогда готовы обсуждать? – недовольно спросила Лукреция, считавшая пощечины и угрозы более подходящим способом общения.

– Предлагаю коснуться взглядов наших гостей на происхождение человека, – по-прежнему безмятежно молвил Исидор.

Это было произнесено как предложение устроить конкурс анекдотов. Недоверие читалось во всех взглядах, кроме его. Он не переставал жевать и, казалось, испытывал от сложившегося положения искреннее удовольствие.

23. После разгрома

Они бегут до тех пор, пока преследователи не отстают.

Тогда все останавливаются, с трудом переводя дух.

Выжившие собираются на опушке, чтобы подвести итог случившемуся.

После поражения все испытывают испуг. Нет больше ни вожака, ни привлекательных самок. Надежды тоже нет. Тем не менее они пытаются проанализировать причины неудачи и, может быть, найти виноватых.

Они полагают, что разбиты из-за недостаточной численности. Но ОН знает, что дело не в этом. Их разбили потому, что времена изменились. Теперь приходится жить в мире, где больше нельзя надеяться на устрашение. Здесь больше не спорят, здесь бьют и убивают.

Из гущи стаи слышны крики. Это последние оставшиеся самки – слишком старые, уродливые или дурно пахнущие, поэтому их не похитили, как других. Они напоминают, что нужно выбрать нового вожака.

Хороший повод отвлечься. Все, что угодно, лишь бы забыть поражение.

Выборы пройдут по старинке. Все доминантные самцы станут биться, и победителя все вместе выкрикнут вожаком.

ОН не в силах устраниться. Драки начнутся сразу, без малейшего промедления.

Самцы кидаются друг на друга, как будто после проигранной войны не находят ничего лучшего, кроме как учинить взаимное смертоубийство. ОН дерется без убеждения и уступает честолюбивому юнцу с длинными клыками.

Тут появляются три самца, которых считали погибшими в бою. Они приволокли пленных вражеских самок. Как им это удалось?