Поворот к лучшему - Кейт Аткинсон (2011)

У Мартина мелькнула мысль о том, чтобы зайти в интернет, — интересно же, повлияла ли его смерть на его рейтинг на «Амазоне» (тот мог пойти как вверх, так и вниз). Но он решил не ходить на «Амазон» и не гуглить ни себя, ни Ричарда. Меньше всего он хотел обнаружить, что новости о его смерти распространились по Всемирной паутине.

Он расплатился за суп мелочью из кармана, и у него остался всего шестьдесят один пенс. Отсюда было всего десять минут ходьбы до его офиса — он проследил за тем, чтобы мысленно опустить кавычки, — и он решил прогуляться туда и посмотреть, как там и что, может быть, завтра он сможет вырваться из «Четырех кланов», купить надувную кровать и разбить лагерь на ламинатном офисном полу. Мартин даже помыслить не мог, чтобы вернуться домой, — даже когда полиция все там закончит, как избавиться от воспоминаний о том, что Ричард Моут, его гость, был убит у него в гостиной (какое ироничное совпадение)? И как, скажите, ему все там отмыть? Он не мог представить, как женщины из «Услуг» в их симпатичной розовой форме будут счищать куски мозгов Ричарда Моута с ковров и стен.

В офисе был туалет и крошечная кухонька с чайником и микроволновкой. Все, что ему нужно. Там он мог бы жить просто и без излишеств, как монах, которым он никогда не был.

Когда он был маленьким, они часто ходили в походы — со скаутами (Кристофер изображал воодушевление, Мартин подстраивался под остальных) и несколько раз с родителями, когда мать брала на себя роль послушного капрала и бесконечно кипятила воду на рахитичном примусе, покуда Гарри проводил для своего ограниченного контингента учения по выживанию в полевых условиях (как свернуть шею кролику, поймать руками форель, победить в схватке с угрем). Похоже, чтобы выжить, нужно было обязательно кого-то убить.

Конечно, Нина Райли знала толк в походах. Она приохотилась к прогулкам на лоне природы, пока жила в Швейцарии во время войны, и частенько загружала багажник своего «бристоля» провизией и отправлялась в давно ставшие для нее родными горы. У нее были крепкие туристские ботинки, армейская палатка и старомодный брезентовый рюкзак, в который она клала термос и толстые бутерброды с ростбифом и горчицей. Для чая она кипятила бурую воду из болотных ручьев. Ловила рыбу — форель в реках или макрель в соленом озере, — а потом жарила свежий улов на завтрак и шла бродяжить на целый день, и иногда по пути ей попадалось что-нибудь подозрительное, и тогда она брала след. «Берти, мне это кажется чересчур подозрительным. Думаю, наш друг — тот еще мерзавец». Сам Берти практически всегда молчал. Продюсер с телевидения предложил Мартину «добавить в отношения Нины и Берти сексуального драйва. А то они оба какие-то пресные». Мартин подумал, что если это действительно так, то он сходит с ума.

По пути из кафе в офис он прошел мимо цирка-шапито в парке «Мидоуз». Цирк всегда внушал ему беспокойство, артисты казались слишком хрупкими и, в масштабе планеты, совершенно бессмысленными созданиями, однако при этом они вели себя так, словно знали то, чего не знал он. «Мистерия». Русский цирк. Разумеется. Как же иначе? Вся Россия съехалась сюда, чтобы покарать его за свою потерянную дочь. «Это особая кукла, очень хороший художник. Сценки из сказок Пушкина, он — знаменитый русский писатель. Вы его знаете?» Авторство над его жизнью взял Кафка. Его удаляли с жесткого диска, стирали из памяти и истории, и так ему и надо — за то, что он сделал с Ириной. Он выбросил ее, словно мусор. Он стер ее с лица земли, а теперь пришла его очередь.