С сердцем не в ладу - Буало-Нарсежак (1995)

Он вышел, внимательно поглядел на меня на прощание — наверное, чтобы убедиться в моем послушании. Но у меня не было никакого желания до самого ужина писать, подписываться, десятки и десятки раз повторять: «Поль де Баер, Поль де Баер…» К тому же этот де Баер, по мере того как Франк открывал мне новые черты его характера, становился мне все более противен. Жильберта окончательно отвернется от меня, если я вздумаю воскресить из мертвых ее мужа. А я все-таки почувствовал в ней, в этом я был совершенно уверен, пробуждение нежности и даже любви к калеке, каким я был в ее глазах. Как мне следовало поступать, если я хотел угодить и Жильберте и Франку? Я долго размышлял над этим вопросом и решил поставить маленький опыт во время ужина. С шести до восьми, как и накануне, я играл на скрипке. Но на этот раз за мной зашел Франк. Мартин, еще более угрюмый и чопорный, чем обычно, уже находился в столовой. За столом я, словно по рассеянности, потер о скатерть пальцы левой руки и тотчас увидел, что Мартин обратил внимание на этот мой жест. И Жильберта тоже. Я повторил его, на этот раз нервозно, словно меня раздражало, что я обнаружил на кончиках пальцев что-то липкое. Потом я внимательно посмотрел на руку.

— Простите меня, — сказал я. — Это, должно быть, пыль от канифоли…

Я вытер руку салфеткой…

Мартин и Жильберта очень медленно подносили свои ложки ко рту. Мартин, казалось, был преисполнен отвращения. Жильберта так побледнела, что на нее жалко было смотреть. Я встал, сохраняя полное спокойствие.

— Я сейчас вернусь, — обратился я к ним, — я чувствую, что если тотчас не вымою щеткой руки, то не смогу спокойно поужинать.

Я бегом поднялся в свою спальню, провел там ровно три минуты и вновь спустился в столовую.

У меня создалось впечатление, что брат и сестра поссорились в мое отсутствие. Жильберта сидела, опустив глаза. Мартин бросил на меня злобный взгляд. Перед ним вдруг появился враг. Да, именно так. Прежний де Баер вернулся, от него исходила угроза. Они не осмеливались больше есть. Жильберта вышла первой, ссылаясь на жару. Мартин вскоре последовал за ней. Он снова был в темных очках и напоминал мне маленького кальмара, прячущегося от врага за чернильным облаком. Я остался с Франком, который тоже, казалось, был недоволен.

— Ладно! — проворчал я. — Не станете же вы теперь меня упрекать за то, что я слишком хорошо сыграл свою роль?

— Я ни в чем вас не упрекаю, — отозвался он.

— Если бы де Баер испачкал пальцы в канифоли, он бы не раздумывая вышел из-за стола?

— Конечно.

— Так в чем же дело?.. Они ведь поссорились?.. Почему?..

— Им страшно… Вам не понять, но кажется, что видишь вдруг перед собой прежнего, злобного де Баера.

— Франк, вы мне достаточно много сказали. Так договаривайте до конца. Чего именно они боятся? Что им такого сделал этот де Баер?.. Я же вижу, что у Жильберты запуганный вид. Она бы не выглядела так, будь этот де Баер тем жалким типом, которого вы мне описали… Говорите же!

Франку, несмотря на все его хладнокровие, было явно не по себе. Он пожал плечами.

— Не забивайте себе голову, — сказал он. — Никто никого не запугал, поверьте мне. Они просто беспокоятся, не станете ли вы снова таким, каким были раньше. Вы были невыносимы, совершенно невыносимы.

Это не было ответом, но я не стал настаивать. Я постараюсь задержать Жильберту в гостиной или еще где-нибудь и вернусь к нашему разговору. Но ни назавтра, ни в последующие дни я так и не смог приблизиться к Жильберте. Казалось, Франк стерег ее. Он всегда был рядом, кроме отлучек на кухню во время обеда и ужина, но тогда оставался Мартин, поскольку теперь Мартин обедал с нами. Во всяком случае, присутствовал; выпивал немного бульона с сухариками. Что же касается Жильберты, она появлялась совсем ненадолго и исчезала после десерта. Я не встречал ее ни в парке, ни в вестибюле, ни на лестнице. Франк, когда я спрашивал его, неизменно отвечал одно и то же: