Вне подозрений - Сабин Дюран (2017)

На столе стоит модный французский графин с красным вином. Мы разыгрываем коротенькую пантомиму: Джек преподносит мне бокал, я, кивнув, его принимаю и, откинувшись на стуле, делаю большой жадный глоток. Минуя вены, вино устремляется прямиком в голову. Я прикрываю веки. Жду… Пусть алкоголь поскорее смоет из памяти разговор с Филиппом…

Открыв глаза, натыкаюсь на хмурый взгляд Хейуорда.

– Новая прическа?

– Да, постриглась.

– Она вас молодит.

– Спасибо. Я…

Он запускает руки в свою собственную шевелюру, будто проверяя, на месте ли она.

– Как же я рад, что вы пришли! Знаю, нам есть что обсудить, но сперва… Господи, это задание… этот мужик…

Понятно, обсуждать прическу мы, значит, уже закончили. Ладно.

Джек говорит и говорит. Об отце погибшего мальчика. О том, как сразу после взрыва он кинулся вниз в холл гостиницы, как расчищал и обыскивал завалы, таскал кирпичи и обломки, как вглядывался во фрагменты чьих-то тел, требовал ответа от полиции, чиновников, больниц; как обклеивал курортный городок объявлениями. И как в конце концов спустя неделю отчаянных поисков проехал пять часов через пустыню в морг, расположенный на другом краю Египта. И увидел там тело своего сына…

Подойдя в своем рассказе к этому месту, Джек принимается закатывать рукава белой рубашки. Медленно. Тщательно. Отворот за отворотом. Он старается держаться, но напряженные, вымученные движения дрожащих рук его выдают.

– Тем временем его с женой и еще двумя сыновьями переселили в другой отель, гораздо шикарнее, чем тот, что они оплачивали. И знаете, как они проводили время, не занятое розысками? Сидели у бассейна. Представляете? Не знали, чем еще себя занять.

– Да, жуткая банальность трагедии… – Я трясу головой. – Жизнь продолжается, несмотря ни на что. Дети требуют купить колы. Вещи пачкаются. Они, наверное, даже стирали вручную трусы в отельном номере…

– У них закончился солнцезащитный крем. Пришлось покупать в магазине при гостинице.

– Бедняги!

– Жену я не видел, она не захотела со мной встречаться. Зато слышал через стену. Она непрерывно мыла посуду.

– Боже мой… Потерять ребенка, да еще так ужасно!

У меня вырывается тяжелый вздох. Безнадежная конечность смерти… Нет, невыносимо! Внутри вскипает, как родник, глубокая, мучительная жалость к этой несчастной матери, к ее мужу. Разрастается, льется через край. Медленно успокаивается. Все люди – это чьи-то дети. Аня. Элфи, мальчишка-кусака. Милли… Даже мысль об этом меня убивает.

– Он рассказывал все в мельчайших подробностях.

– Может, ему казалось, что если снова и снова прокручивать все события, они вдруг чудесным образом изменятся… И у истории будет совсем другой конец…

– Да, возможно. А теперь у него новое занятие – он борется за изменение закона о компенсации. Только на самом деле ему нужны не деньги. Он хочет вернуть сына.

– Бедный, бедный…

Интересно, можно ли уже сменить тему? Мы оба больше не знаем, что говорить, но вот так сразу переключиться на меня… Или даже на следившего за домом наглеца. Выглядит как-то… бессердечно. Я снова вздыхаю.

– По сравнению с этим мои проблемы кажутся такими ничтожными…

Джек одаривает меня теплой улыбкой, будто дорогого друга детства:

– Послушайте, мы восстановим ваше доброе имя. И на работу вы вернетесь.

– Даже не знаю, хочу ли я этого.

Инди отлично справилась, просто великолепно – делюсь я с Хейуордом. А я в последнее время вела программу хуже некуда. Так что моя карьера, по всей видимости, подошла к концу. Только я не представляю, чем же мне заняться дальше.

– Первым делом подумаем о самом важном, – говорит Джек. – Давайте хотя бы доведем до конца то, что начали. Как только в печати появится достойная статья, доказывающая всему миру вашу невиновность, вы сразу же воспрянете духом. Я сегодня, кстати, не терял времени даром.